Погружаясь в Атлантиду... - Александр Мухортофф Страница 7

— Я вспоминаю.

— А-а-а. Ну давай.

— Это было во время операции «Буря в пустыне», мой флот стоял в персидском заливе — мы обеспечивали воздушное прикрытие сухопутным крысам. Два месяца без женщины — это тяжело, мой друг. Это мучительно больно!

— Бедняги!

— Да, чёрт подери! Пять резиновых баб на полторы тысячи человек экипажа! Пентагон никогда не думал о своих солдатах…

— Это точно, дружище, судьбы простых людей не интересуют чиновников.

— У нас из-за этого так велик процент гомосексуалистов среди солдат. Голубые тут, голубые там! — яростно прорычал Хаджет.

— Ужас! — поддержал его я.

Отхлебнув виски, адмирал заснул. Я посмотрел на часы, лететь оставалось ещё около пятнадцати минут. Вежливо пнув ногой спящего Хаджета, я поинтересовался.

— И что же было дальше?

А о чём мы говорили? — приходя в себя, поинтересовался тот:

— О твоём самом сокровенном, приятель, о педиках в рядах вооружённых сил США.

— Не считай старого Хаджета ослом, я рассказывал тебе о ТОМ СЛУЧАЕ, после которого начались мои проблемы, а к голубым он отношения не имеет!

— Я - само внимание.

— Та к вот, в тот день я понял, что мне необходимо сделать САМ-ЗНАЕШЬ-ЧТО.

— Мы говорим о сексе, друг мой? — вежливо поинтересовался я — Ну, что-то вроде того, — согласился адмирал. — Та к вот, у меня была собачка — чудесный белый пуделёк по имени Майкл. Сам знаешь, Джексон тогда был на пике популярности...

— Причём тут парень без носа? Ты сказал: собака?! Хаджет, это ужасно и отвратительно!

— Нет, ты меня не правильно понял! — покраснел адмирал, — Майкл был домашним любимцем, и находился рядом со мной на всех операциях.

— Но причина в нём?

— Это факт! — согласился Хаджет. — Когда я закрылся в каюте с этой резиновой бабой, Майкл убежал на палубу...

— И что дальше?

— Его переехал самолёт палубной авиации в то время, когда я занимался непотребными вещами! Мой бедный пёсик!!!

Хаджет зарыдал, уткнувшись в журнальный столик, при этом из его носа на «Пентхауз» вытекла неприятная субстанция зелёного цвета. Брезгливо сморщившись, я незаметно выключил диктофон и отвернулся. Нелегко даётся сбор компромата в XXI веке…

Самолет накренился на левое крыло, я выглянул в иллюминатор и невольно залюбовался панорамой Гавайев. Прямо подо мной океанские волны набегали на белоснежный песок, маленькими точками по ним скользили серферы, выписывая причудливые виражи, а вдалеке виднелась посадочная полоса военного аэродрома, утопающего в зелени. Пристегнув спящего Хаджета, стюардесса ещё раз улыбнулась мне и, покачивая крепким задом, удалилась. Где же их таких фигуристых находят? Надо было бы обменяться с ней телефонами, но это пошло бы в разрез с моей легендой правительственного агента. Долбанная работа!

Тяжело вздохнув, я пристегнулся. Наш пилот в чине полковника разумеется посадил самолёт так виртуозно, что я даже не успел испугаться — хотя аэрофобией я не страдал, но посадка всегда меня несколько напрягала.

Едва подали трап, я вскочил с кресла, а за мной, шатаясь из стороны в сторону, последовал старина Хаджет. В правой руке он сжимал бутылку с остатками виски, а левой пытался напялить на себя фуражку; по его багровому лицу градом катил пот. Усмехнувшись, я ступил на ступеньки трапа, возле которого стояло по стойке «смирно» не меньше взвода моряков в парадной форме. Почувствовав себя важной персоной, я приосанился: так встречают президентов, и если бы не Хаджет…

Отпихнув меня, бравый адмирал выскочил из самолёта и, проливая на себя виски, заорал:

— Адмирал на борту!

Через секунду он уже кубарем катился вниз, прямо в заботливые руки своих солдат.

— Отключился, — рядом со мной вырос молодой полковник. — Наш адмирал боится летать и каждый раз надирается так, что выключается при выходе из самолёта. Та к что такой регламент встреч стал у нас на базе традицией. Сурово окинув разговорчивого полковника взглядом бывалого разведчика, я спросил:

— Сам-то ты кто?

— Полковник Морелли, заместитель начальника базы, — белозубо улыбаясь, ответил он.

У полковника была такая колоритная рожа, что хоть на плакат рекламирующий службу в ВМФ вешай — сытый и довольный самец. Если здесь все такие, то успеха у туземок мне не видать.

— А кто вы, сэр? — поинтересовался Морелли.

— Я — Тед, президент назначил меня старшим, — пытаясь не выдать слишком много пафоса, представился я.

— ЦРУ?

— Вы задаёте слишком много вопросов, полковник, — сухо ответил я. — Хотелось бы отдохнуть с дороги, искупаться в океане, выпить холодного «Будвайзера», сделать массаж гавайской девушке, а уже потом приступить к работе.

— Но, сэр… — удивлённо хлопая глазами, начал было Морелли.

— Когда я был в России, местные военные катали меня на санях с голыми девицами! — негодующе прервал его я. — Не позорьте американский флаг! Где ваше гостеприимство?

— Простите, сэр, — извинился полковник и, вырывая у меня из рук чемодан, повёл к своей машине.

После душного Нью-Йорка мягкий Гавайский климат радовал тело. Хорошо, что я одел открытые сандалии — теперь лёгкий ветерок приятно холодил пальцы ног. Садясь в джип, я понял, что искренне люблю наших военных. Эти добрые, вежливые, доверчивые люди до сих пор ни разу не спросили у меня никаких документов, подтверждающих мой статус секретного агента...

Поселившись в уютном бунгало на берегу небольшой лагуны, я принялся заниматься любимым делом. Каким? Отдыхом, естественно. Так прошло два дня, два дня подлинного человеческого счастья. Немного секса, немного выпивки. Хотя, если честно, — много секса и много выпивки.

Третье утро я встретил так: во-первых, присутствовал ящик «Будвайзера» на льду, во-вторых, настоящая урождённая гавайская девушка, помогавшая мне получать от солнечных ванн максимум удовольствия. Идеальный отдых начинающего гедониста: я валялся в шезлонге и глазел на ненормальных сёрферов, разбивающих свои копчики о прибрежные рифы. Но, как всегда бывает, когда человек начинает приближаться к нирване, появляется какой-нибудь представитель государства — этот был в чине сержанта ВМФ. Почтительно остановившись в трёх метрах от меня, он многозначительно кашлянул.

Сделав вид «ничего не вижу, ничего не слышу», я отхлебнул пивка и потрепал свою гавайскую подружку за ягодицу. Сзади послышался настойчивый кашель. Я допил пиво и сделал вид что уснул. Перекрывая мой храп, кашель усилился. У кого-то сзади явно был туберкулёз.

— Чего надо, сержант? — наконец, спросил я. Поперхнувшись, сержант сделал «смирно» и, выпучив глаза, заорал:

— Сэр, меня послали за вами, сэр!

— Какого чёрта ты так орёшь! — возмутился я, а моя подружка Талия даже укоризненно покачала крикуну пальчиком, на котором болтались её маленькие прозрачные трусики.