Птица над городом, или Две недели из жизни оборотня - Елена Клещенко

Только в клетках говорят попугаи,

А в лесу они язык забывают.

Новелла Матвеева.

В метро много мам и бабушек со школьными портфелями и сонными детенышами. Но все нормальные родительницы садятся в переполненный поезд, который идет в центр. А мы с Машкой — в куда более свободный, который направляется в противоположную сторону. На крайний юг Москвы, почти к самой окружной. Ну да, по мнению тех, кого не устраивает школа, ближайшая к дому, приличные учебные заведения должны находиться в центре. Но у нас особая специализация.

Все-таки правильное было решение — назваться спортивной гимназией. Все родственники и знакомые безумно удивились бы элитному гуманитарному учебному заведению в такой страшной дырище. А для спорта — огромного бассейна, собственной конюшни и прочих прелестей — вроде бы и в самый раз.

Типовое школьное здание: квадрат с внутренним двориком, четыре этажа, белые панели в голубом кафеле. Зачем бетонный забор вокруг, в наше интересное время объяснять никому не надо. На всякий случай.

Калитка раскрыта настежь, народ спешит к первому уроку. Вот лопоухий шестиклассник с косой челкой до кончика носа, на запястье свободной руки намотан плетеный поводок. Здоровенная ньюфаундлендиха захватила пастью свой конец поводка и басовито взрыкивает сквозь зубы.

— Здравствуйте. — Парня я не знаю по имени, но с его мамой знакома хорошо.

— Здрасьте, — мрачно отзывается юноша и со вздохом продолжает:

— Лондон из э вери эншиент сити… э-э…

— Р-р-р…

— Ну чего, чего, я вспоминаю! Зе Тауэр… ну, типа…

— Р-р-р!

— Мам, ну ты чего, в самом деле! Ну сама подумай, нафига мне, простому русскому еноту, про тот Тауэр?..

— Гав!!!

На письме этот «гав» как следует не передать, если честно. Мамы, дети и случайные прохожие аж подпрыгнули.

— На тебя люди смотрят, — огрызается парень. — Ну все, все, все, уже вообще молчу!

Виктория входит в совет попечителей гимназии, там я ее и видела. Симпатичная дама, только очень уж темпераментная. Подозреваю, что ньюфаундленда для общения с сыном она выбирает не ради превосходства в габаритах и командного голоса, а из обыкновенной родительской гуманности. Просто этот ее Облик безобиднее всех остальных. Не исключая и человечьего, потому что собаки не умеют говорить.

За калиткой — ничего необычного. Только на газончике напротив арки, ведущей в школьный двор, под зелеными липами красуется бронзовая скульптурная группа: Маугли, два волка — старый и молодой, Багира, Балу, питон Каа… Известный художник-анималист Ватагин почтительно снял бы шляпу. Гости школы обычно не верят, что автор скульптуры — наш учитель рисования. Пока не посетят школьный музей.

Колено Маугли, волчий лоб, морда питона и прочие выступающие части бронзовой живности отполированы до желтого блеска многочисленными прикосновениями ладоней, ладошек и ладошечек. И конечно же Машка сбегает с дорожки, чтобы погладить Багиру. Все правильно: где были бы традиции школы, если бы не младшие классы?! А кроме того, сегодня контрольная по математике, самое время кое-кому запасаться хорошими приметами…

Родителям разрешено заходить во двор, а в школьном подъезде сидит на вахте строгий охранник. Дальше — только дети и учителя. Вот одинокая бабушка с розовым портфельчиком (на класс младше нас — первый «А», если не ошибаюсь) поднимается на крыльцо, вынимает из-за пазухи синичку, берет в ладони, дует на пеструю головку, смеется. Потом сажает птичку на бетонный вазон с анютиными глазками. Синеватая вспышка — и маленькая Анечка поворачивается спиной, вдевает руки в лямки ранца. Ясное дело, у бабушки на груди ехать в школу куда как лучше, чем тащиться пешком, заодно доспать можно лишние сорок минут.

Народу прибывает, вспышки бьют по глазам чуть ли не каждую секунду, прямо как на пресс-конференции. Викин сын отстегивает от маминого ошейника поводок, она удаляется косолапой рысцой. А вон и Петровы! Каждый раз одно и то же, и все в той же проекции… За воротами тормозит золотистый «мерс», из него вылезает молоденькая дама, вся такая бело-розовая, от сапожек до креативно покрашенных волос, вытаскивает пластиковую переноску для котов. Из переноски, само собой, доносится истошный мяв. Перекосившись под тяжестью животного, цепляясь шпильками за выщербины на асфальте, Петрова бежит к крыльцу. Народ косится кто сочувственно, кто злорадно, дети хохочут. На крыльце мяв перерастает в вой. Петрова приподнимает крышку, из-под нее, как молния, мелькает когтистая лапа. Начинаются уговоры: «Никита, у вас сегодня контрольная!.. Ну засранец, дождешься… Ника, я тебя прошу, сколько можно, взрослый же мальчик!.. «Ника Петров, школьная притча во языцех, — манул. А манул, даже маленький, — это, как всем известно, комочек меха, а в нем зубы и когти, зубы и когти… Этот Облик дрессировке не поддается, а в человечий Облик родители и гувернеры на начальных этапах воспитания явно забыли инсталлировать совесть.