Стреляешь в брата — убиваешь себя - Максим Михайлов Страница 43

Замечтавшийся на ходу Серж едва не ткнулся, не успев с разгона затормозить, лицом в широкую покрытую влажными разводами пота спину неожиданно замершего посреди тропы жандарма, размеренно топавшего до этого перед ним. Он уже открыл было рот, чтобы высказать ротозею, вдруг надумавшему остановиться посчитать ворон, все, что он о нем думает, но вовремя осознал, что стоит чутко вслушиваясь в звуки тропического леса, вся растянувшаяся цепочкой основная группа.

— Что случилось? — привлекая внимание жандарма, он легонько ткнул его кулаком в поясницу.

— Не знаю, босс… — повернул тот к нему побледневшее искаженное страхом лицо. — Похоже, головной дозор кого-то заметил…

Сержу уже случалось видеть, как бледнеют от ужаса африканцы, их черная баклажанного оттенка кожа, когда от нее отливает кровь, становится не бледной, а землисто-серой, с каким-то зеленоватым оттенком. С непривычки очень впечатляет, уж больно отвратительное это зрелище, в голову сразу лезут ассоциации с ожившими мертвецами и прочая вовсе не позитивная чушь. Решив приободрить перепуганного жандарма, он тихонько шепнул ему на ухо:

— Здорово будет, если это окажутся балуба, можно будет разжиться ушами.

За уши воинственных дикарей в Элизабетвилле, можно было получить неплохую премию, потому почти все жандармы не чурались при случае заиметь подобный трофей. Главным тут было не перепутать, какое ухо резать, платили только за правой, говорят, в начале этой акции подобного ограничения не было, и находились ловкачи, умудрявшиеся дважды заработать на одном и том же трупе. Пользовались спросом так же сердца и правые кисти убитых врагов, местные их охотно покупали для использования в колдовских обрядах вуду. Самому Сержу еще ни разу не приходилось сталкиваться с служителями этого таинственного культа, но слава о них гремела по всей Катанге. В отличие от просвещенной Европы здесь непоколебима была вера в злые и добрые чары и могущественных колдунов их накладывающих, причем подпадали под влияние мрачной вудуистской романтики отнюдь не только чернокожие дикари, не малая часть белых, давно живущих здесь, искренне верила в сверхъестественную силу колдовских обрядов, а порой и прибегала к ним в повседневной жизни. Достаточно сказать, что матерый вояка и прожженный убийца капитан Штайнер, постоянно таскал с собой в качестве талисмана высушенную лапу черного петуха особым образом зарезанного в полночь на могиле, похороненного на перекрестке дорог самоубийцы.

Жандарма напоминание о возможности заполучить ценные трофеи, немного привело в чувство, даже в глазах мелькнули на секунду жадные, вожделеющие огоньки.

— Да, уши хорошо! — хрипло прошептал он в ответ. — Руки тоже хорошо! Волосы плохо, трудно делать!

Серж мысленно с ним согласился, действительно, с выделкой скальпов были проблемы, а невыделанные они не стоили ломаного гроша, поскольку в жарком климате уже через пару дней начинали отвратительно вонять стухшим мясом. Их приходилось просаливать и тщательно высушивать натянутыми на каску, но даже после этих утомительных процедур, подобный трофей не вызывал должного почтения у местного населения, предпочитавшего более традиционные доказательства побед мужественного воина. Серж вообще подозревал, что сама манера снимать с поверженных врагов скальпы была завезена сюда какими-нибудь не в меру падкими на экзотические приключения американцами, поскольку исстари подобные изыски местным были не свойственны. Хотя, кто их дикарей знает? Вон три четверти страны до сих пор еще с луками и стрелами по джунглям бегают, тряся голым задом. А те, кого бельгийцы худо-бедно успели цивилизовать, тоже не далеко ушли от своих диких собратьев, разве что научились штаны носить, да мочиться стоя!

— Смотри бодрей! — хлопнул жандарма по плечу Серж. — Если не будешь бояться, то тебе наверняка удастся победить любых врагов. Вырезать им сердца и превратить в наложниц их жен!

Серж не был уверен, что жандарм знает, кто такие наложницы, просто как-то вырвалось в соответствии с тем стилем, в котором он строил свою поднимающую дух речь. Но жандарм, похоже, с успехом сориентировался по интонации и плотоядно осклабился, изобразив серию быстрых толчков бедрами. Лицо вояки уже приобрело свой нормальный природный оттенок, и наемник мысленно поздравил себя с успешным возвращением боевого духа, по крайней мере, одному из бойцов отряда.

Цепочка замерших впереди жандармов зашевелилась, пришла в движение, будто по гладкой воде тихого пруда пробежала поднятая внезапно налетевшим порывом ветра рябь. Парни задвигались, закрутили головами, передавая друг другу какой-то приказ. Наконец сообщение дошло и до Сержа. Широкоплечий жандарм повернулся к нему и заговорщицки подмигнув, прошептал:

— Капитан срочно требует вас к себе, босс. Остальным велено стоять на месте и внимательно смотреть по сторонам.

— Слышал? — развернулся в свою очередь Серж к стоящему сзади коренастому коротышке. — Передай дальше по цепи: с мест не сходить, наблюдать в обе стороны от дороги.

Убедившись, что жандарм правильно его понял и без искажений передал приказ следующему, Серж быстрым шагом скользнул вдоль замершей в ожидании группы вперед, туда, где одним из первых шел капитан Штайнер. Вскоре он уже различал размытую в дрожащем от гнилостных испарений воздухе жилистую фигуру немца. Рядом с ним, едва доставая головой бывшему эсэсовцу до плеча стоял, о чем-то оживленно рассказывая, Бурбон. "Похоже, головной дозор обнаружил что-то чрезвычайно интересное, — сообразил Серж. — Неужели это то, ради чего мы здесь? Неужели началось?" Он почувствовал, как, несмотря на жаркий тропический день, вдоль позвоночника пробежал непрошенный холодок, а внутри все сжалось, проваливаясь куда-то глубоко вниз, на миг пронзительный животный страх приливной волной затопил его разум, вопя где-то внутри черепной коробки: "Беги отсюда! Спасайся! Беги!" Однако усилием воли, Серж вернул себе привычное ровное состояние духа, и лишь плотнее сжал скользкую от пота пистолетную рукоять винтовки, упрямо зашагав в сторону двух белокожих фигур замерших на фоне африканского леса.

— А, Снежок, дополз наконец! — приветствовал его взмахом руки немец. — Похоже, танцы начинаются! Луи говорит, что засек их дозор, там дальше небольшая прогалина, низкорослый кустарник, примерно по пояс. Когда мы туда втянемся, будем у них как на ладони. Там они и ждут…

Голос капитана подрагивал от нервного возбуждения, глаза сияли, а щеки покрылись лихорадочным румянцем, сам он выглядел, так, будто только что без закуски вмазал грамм сто пятьдесят водки. Еще это непривычное Луи, вместо Бурбона, старик явно не в себе. "Кровь чует, стервятник", — неприязненно подумал Серж. Его самого перспектива неминуемо ожидающей впереди стычки с конголезцами ничуть не радовала, от того и заведенный вид капитана был неприятен, действовал угнетающе. Маленький бельгиец вел себя сдержаннее, но потому как раздуваются от шумного дыхания крылья его правильного греческого носа и едва заметно подрагивают кисти рук, сжимающие цевье винтовки, Серж без труда определил, что Бурбон тоже на взводе и подобно сжатой пружине ждет только команды распрямиться.

— Главное, внушить этим черномазым, что мы ничего не подозреваем, — горячечно шептал капитан, нервно потирая руки. — Пусть шлепнут пару-тройку жандармов, ничего страшного, Чомбе наберет новых… Главное, чтобы они поверили, что мы влетели в засаду, ни о чем не догадываясь…