Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха - Жиль Перро Страница 37

Покидая кабинет доктора Малеплата в компании Гиринга и Фортнера, Треппер скорее сгорал от нетерпения, нежели тревожился о будущем. В течение нескольких месяцев он старался найти объяснение странному поведению зондеркоманды и невероятной доверчивости Москвы по отношению к функшпилю: теперь он наконец узнает.

На следующий день после ареста его перевели из тюрьмы Френ на улицу Соссе. Вечером он предстал перед ареопагом шефов гестапо. Некоторые прибыли из Берлина в тот же день. Среди них некий Мюллер, которому оказывают особое почтение и который, может быть, и есть гестапо-Мюллер собственной персоной.

Слово берет Гиринг. Он говорит:

— Итак, вы проиграли. И проиграли не только с нами, но и с Москвой. Там уже давно вам не верят. После арестов на улице Атребат вас упрекали в том, что вы волнуетесь по пустякам. Когда арестовали Ефремова, вы попытались предупредить Москву и еще раз проиграли. Мы, гестапо, пользуемся доверием у Центра, а не вы. Но все это вам, разумеется, известно. Когда человек вашего уровня видит, как его агенты проваливаются один за другим, что бы он ни делал, он поневоле понимает, что противник имеет контакт с его собственными хозяевами. Именно так все и произошло. Послушайте, вот некоторые из телеграмм, которыми мы обменивались с Москвой: они докажут вам, в какой степени мы владеем ситуацией.

Большой шеф ознакомился с посланиями, которыми обменивались «пианисты»-перебежчики с Москвой, затем вернул их Гирингу.

Тот продолжал:

— Что же теперь нам делать с вами? Добиваться, чтобы вы назвали ваших последних агентов? Это нас не интересует. Ваша сеть была прекрасно организована, я это признаю, но с ней покончено. Хотите доказательства? Вот…

И Гиринг прочитал заключенному список уже арестованных агентов «Красной капеллы». Он перечислил всех тех, кого уже засекли, выследили и могли взять в любое время. Он назвал ему даже имена мужчин и женщин, просто подозреваемых в том, что они работали на сеть. Затем он снова заговорил:

— Видите, мы не нуждаемся в вас, чтобы ликвидировать организацию. Повторяю еще раз, нас это не интересует. У нас более важная цель. Цель, которая важнее и ваших, и наших дел. Речь идет о заключении мира между Россией и Германией, чтобы положить конец этой абсурдной войне. Она выгодна лишь капиталистическим плутократиям, которые только и ждут, когда русские и немцы перережут горло друг другу, чтобы наброситься на добычу. Но мы не такие идиоты, и мы хотим этому помешать.

Разумеется, вы можете отказаться помогать нам. Честно говоря, это было бы для нас не слишком большой потерей. Вы знаете, что на нас теперь работают ваши передатчики, а радиограммы свидетельствуют, что дело двигается хорошо. Мы установили контакт с Москвой и можем начать диалог и без вас. Просто было бы лучше сделать это с вашей помощью.

Если вы откажетесь, вы умрете, так сказать, дважды. Здесь мы вас расстреляем как шпиона. И заставим Москву поверить, что вы предали своих, перешли на нашу сторону. Вы знаете, что у нас есть такая возможность: там они проглатывают все, что мы им посылаем.

Жду вашего ответа.

Треппер тщательно запоминал тексты радиограмм; он зарегистрировал в памяти имена агентов, которых так любезно перечислил ему Гиринг, и сказал себе: «Их единственный козырь против тебя — в том, что ты сидишь на стуле в наручниках. Но ты сильнее их и победишь».

Он ответил:

— К тому, что меня здесь расстреляют, я был готов. И вы, думаю, понимаете, что мне наплевать, если в Москве меня сочтут предателем. Что же касается истории с заключением мира… черт возьми, это небезынтересно. Но ваше дело не выгорит, я сразу вас предупреждаю. Вы согласились признать определенные достоинства организации, которую я создал; знайте же, что система советской разведки — ничто в сравнении с системой, которую Центр разрабатывает на месте, чтобы обезопасить ее или следить за ней. Мы называем это «контрразведкой». Она вездесуща, всемогуща. В скором времени ей станет известно о моем аресте и она предупредит Москву. Когда там узнают, что я провалился, вашим планам конец.