Невидимая смерть - Евгений Федоровский

Четырехтрубный пароход «Магдебург» отошел от пирса Уолшфиш-Бей поздно вечером 15 марта 1936 года. Утомленный посадкой, заботами о багаже, строгим таможенным контролем, Юстин Валетти едва дождался, когда стюард, пожелав счастливого путешествия, скрылся за дверью. Юстин выключил в каюте верхний свет, прошел по липкому линолеуму к иллюминатору. В черном небе напряженно горели крупные звезды, за бортом. Поднявшись на носки, он увидел рыжую цепочку огней. Лишь в этот момент он понял, что навсегда расстается с белыми домами под крутыми черепичными крышами, финиковыми пальмами с их плотными маслянистыми листьями, брусчатыми мостовыми, которые днем источали каминный жар, а ночью несли прохладу. Он отплывал к земле предков – в Германию. Оттуда в эти земли когда-то прибыл его дед, военный врач и естествоиспытатель Бруно Валетти.

Почему Валетти? В высшей немецкой школе Виндхука Юстин занялся изучением своей родословной. Он установил, что примесь итальянской крови без остатка растворилась в германской еще в эпоху Крестовых походов и пращуры считались чистокровными немцами. Об этом свидетельствовали выписки из геральдических книг, заверенные печатью и подписью гаулейтера и оберфюрера местной нацистской партии Ханса Дорроха.

Поиски родных корней привели к мысли проследить историю немецких завоеваний на его малой родине – в Африке. Теперь рукопись в двести страниц лежала в одном из его чемоданов. Она начиналась с того времени, когда Германия включилась в борьбу за колонии. К концу прошлого века Британия, Франция, Испания, Португалия, Нидерланды уже растащили все жирные куски. Немцам пришлось довольствоваться тем, что не успели захватить другие. Под их началом оказались Того и Камерун. Неосвоенными еще оставались земли в Намибии.

На них-то и обратил внимание фабрикант из Бремена Адольф Людериц. Он снарядил морскую экспедицию, привлек к командованию ею отставного капитана королевских стрелков Генриха Фогельзанга. Корабль преодолел суровое Бенгельское течение и бросил якорь у западного берега вожделенного континента. На дюны голой Намибийской пустыни высадился отряд. Хотя Фогельзанг происходил из военной среды и сам считал себя военным человеком, он не лишен был коммерческой сообразительности. За сотню фунтов стерлингов и двести ружей он купил у туземного царька участок в полторы тысячи квадратных километров и полосу побережья от реки Оранжевой до 26-й параллели южной широты, равные Великому герцогству Люксембург.

Под абсолютно непригодной для скотоводства и земледелия землей европейские первопроходцы натолкнулись на золото и алмазы. Сведения об успехах отважного капитана взволновали искателей приключений. Чтобы защитить германские права на эти пространства, к берегам Намибии двинулись дредноуты «Лейпциг» и «Элизабет». В перках запестрели германские флаги, утверждающие немецкое владычество. Вместе с золотой лихорадкой началась и долгая кровопролитная война с истинными хозяевами этих земель: народами гереро и нама. Юстин Валетти в своих исторических записках с восторгом писал о главных усмирителях непокорных туземцев – Курте Франсуа, Теодоре Лёйтвайне, Лотаре фон Троте, Риттере фон Эппе, о сокрушающей силе германского оружия – шрапнели, пулеметах, пушках, полагая, что этот опыт пригодится для операций будущего.

1 августа 1914 года в Европе началась мировая война. Через месяц бои перекинулись на просторы Атлантики и в Африку. В германскую Намибию с территории Южно-Африканского Союза [2]вторглись английские войска. Деду Юстина – Бруно – в то время было уже шестьдесят, но несмотря на возраст он записался добровольцем в Немецкий свободный корпус. Вскоре туда же призвали отца Юстина – Хейнца, который управлял одним из алмазных приисков. Немцы сражались отчаянно и геройски, однако силы оказались неравными. Вместе с англичанами и африканерами [3]в британской армии воевали колониальные отряды басутийцев, индусов, бушменов, привыкших к зною пустынь и тропиков. В мае 1915 года пал столичный Виндхук, вместо черно-красно-белого кайзеровского знамени заплескался на мэрии британский флаг. Пленных колонистов англичане распустили по домам, гарантировав неприкосновенность.

Две вести – печальная и радостная – ждали Бруно и Хейнца, когда они возвратились на свою ферму под Людерицем. От заражения крови умерла Кристина – жена Хейнца, но оставила долгожданного наследника. Ему дали имя Юстин. Отец ушел с прииска и занялся сельским хозяйством. В провинции открывались новые рудники, быстро росли города, увеличивалось население. Люди нуждались в продовольствии. Плантации овощей и фруктов, пастбища, где паслись отары овец и коз, стали приносить немалый доход. Хейнц приращивал участки, покупал сельскохозяйственные орудия, обзавелся небольшим рыболовецким флотом, свободные средства вкладывал в акции перспективных месторождений и со временем превратился в заметную фигуру немецкой колонии.

По Версальскому договору Германию вынудили отказаться от заморских владений. Немцы не могли смириться с этим диктатом. Постепенно среди них набирало силу движение за возвращение прежних колоний в Намибии, Того, Камеруне. Глухие раскаты национал-социализма в родном фатерланде долетали до африканских соотечественников. На фермах, заводах, рудниках и приисках, принадлежавших немцам, возникали ячейки нацистской партии. Ее лозунги о «лебенсраум» – «жизненном пространстве» – горячо воспринимались бывшими хозяевами Юго-Западной Африки, которых несправедливо теснили британские плутократы. В Намибии образовалась нацистская организация «Осеева бранваг» – «Брандвахта воловьих упряжек». К началу 30-х годов она уже насчитывала более трехсот тысяч членов. Дети колонистов объединялись в отряды «следопытов», устраивали военные и спортивные игры, совершали по саванне многодневные походы, учились метко стрелять, быстро бегать, ориентироваться на местности, переносить невзгоды, питаясь лишь тем, что могла дать выгоревшая, мало пригодная для живой жизни земля.

У деда Юстина – Бруно – был русский друг со странным для немецкого уха именем Миша. При посторонних Бруно называл его Михаэлем, но в домашнем кругу не иначе, как Миша. Русский происходил из дворянской семьи. В Германии Бруно лечил его от чахотки. Миша настолько привязался к своему спасителю, что отважно пустился вместе с ним в Африку. Капитан Генрих Фогельзанг милостиво разрешил Бруно взять русского в помощники санитара, поскольку предвидел, что в непривычном жестоком климате пустынь его людей будут мучить тропические болезни. В изнурительных переходах и боях Миша из худенького юноши превратился в сильного мужчину, непревзойденного стрелка и бесстрашного телохранителя. Он легко освоил язык гереро, скоро заменив туземцев-переводчиков в лукавых сношениях с вождями племен. Для Бруно и себя он выторговал два обширных участка земли возле устья Оранжевой и Атлантического побережья. С тех пор как Юстин помнил себя, он видел Мишу в неизменной шотландке, пробковом шлеме с москитной сеткой, наполовину закрывавшей крупное, коричневое от загара лицо. За воспитание мальчика Миша взялся бескорыстно и всерьез, со всем пылом нерастраченного отцовства. Его дом, построенный как крепость в приречных дюнах, Юстин считал своим домом. Здесь он услышал о России, такой же далекой от Африки, как Луна, научился говорить по-русски, читал журналы «Исторический вестник», «Русская старина», «Вокруг света», которые приходили сюда с полугодовым опозданием. С Мишей он охотился на буйволов, легконогих аптилоп – орикс. Если же хотелось дичи, они спускались к океану, били гусей, уток, ткачиков – птичек чуть больше воробья с необычайно вкусным мясом.