Мертвее не бывает - Чарли Хьюстон Страница 9

Понимаете, дело в том, что оторвать кому-то голову не так уж легко, как кажется. Я резко хватаю Филиппа за шиворот и погружаю его голову в унитаз. Затем несколько раз смываю воду. Освободившись из моих рук, он выпрямляется и судорожно ловит ртом воздух.

— Друг! Моя прическа! Что ты делаешь!

Точный удар кулаком, и он соскальзывает по стене уборной.

— Твои волосы? Это единственное, что тебя беспокоит, да, Фил? Волосы?

— А с чего мне думать о чем-либо еще, Джо? Ты же знаешь меня, не люблю я это дело. Оно всегда доставляет мне неприятности.

— Вот это ты верно подметил, приятель! Подожди, у меня так и не было возможности поблагодарить тебя за звонок сегодня утром, не так ли?

Он смотрит на меня, как ощипанный цыпленок, предчувствующий приближающуюся расправу, к тому же он хорошо уловил перемену в тоне моего голоса.

— Ну, да. Как бы не было.

— Черт. Я так и знал. Это так невежливо с моей стороны.

Я вынимаю бумажник и достаю несколько купюр. Затем засовываю их ему в нагрудный карман рубашки.

— Что ж… спасибо, приятель. Только ты мне ничем не обязан.

Почти автоматически его рука тянется к заднему карману джинсов, и вот он уже стоит перед зеркалом, пытаясь вновь соорудить водопад из намокших волос.

— Да нет. Я тебе кое-чем обязан. Это было неплохой идеей с твоей стороны — предупредить меня обо всей этой заварухе. Да только странно: через секунду после нашего разговора мне позвонили из верхней части города.

Руки Филиппа двигаются совершенно обособленно от него самого. Они тщательно перебирают липкую кучу намокших, перемазанных гелем волос.

— Да ну? Ты серьезно? Прости, в этом я ничем помочь не могу.

— Кончай с этим, Фил. Ты ведь все знаешь.

— Эй, приятель. Прекращай звать меня Филом. Ты же знаешь, как я это ненавижу.

— Верно, Филипп. Ты ведь все знаешь, Филипп.

Одной рукой он придерживает хрупкое скользкое сооружение, а второй роется в кармане в поисках флакона с бриолином. Он смотрит прямо над собой, чтобы контролировать процесс восстановления прически. Зеркала в уборной, к его великому сожалению, нет.

— Приятель, о чем ты?

Тут я хватаю его за чуб противных скользких волос, и ноги его почти отрываются от пола.

— О том, что они заставили меня тащиться через весь город средь бела дня в главный штаб. О том, что Декстер Предо знает все о моей ошибке, хотя я никому не говорил, кроме тебя. О том, что ты позвонил мне первым, как только стало известно о происшествии, будто знал, что я, именно я замешан в этом деле. Это наталкивает меня на мысль, знаешь, какую? А если Филипп шпионит за мной? Шпионит по поручению Предо и этой хреновой Коалиции?!

Я отпускаю его, и он валится на пол. Его волосы безнадежно утратили форму. А я тем временем спешу смыть с рук эту противную пахучую слизь. Филипп обреченно сидит на полу, оставив любые попытки подняться.

— Господи, Джо. Ты спятил? Чтобы я шпионил для Коалиции? Если бы я и шпионил, то ты же знаешь этих жирных задниц, я бы не сидел на среднестатистической зарплате. Да, они мне платят, Джо. Только за эти деньги я выполняю разного рода дерьмовую работенку и уж никак не могу быть в курсе того, что происходит в их головах. Как тебе в голову могло взбрести, что я за тобой шпионю? Да у них для этого имеется целая банда профессионалов. И даже если бы они предложили мне эту работенку, шпионить для этой хреновой Коалиции, и даже если бы я согласился, я бы никогда не стал шпионить за тобой, Джо. И ты это знаешь. Ты должен это понимать.

Я поворачиваюсь к нему и вытираю руки о бумажное полотенце.

— И что ты пытаешься сейчас сказать, Фил? Что я не прав? Что я ошибаюсь? Я лгу?

— Нет же, нет, приятель. Я и не сомневаюсь в тебе, Джо. Если ты говоришь, что мистер Предо уже что-то знает, значит, так оно и есть. Я лишь хочу сказать, что не сдавал им тебя. Они получили эти сведения каким-то другим путем. И я не звонил ему сегодня утром. Я позвонил тебе в надежде, что ты сможешь одолжить мне немного денег. Я действительно в них нуждаюсь. Ну, ты меня знаешь. И у меня никогда в голове даже мысли не мелькало им позвонить Предо или кому-либо из его людей. Ты тогда сказал мне о носителе. И какой мне толк сообщать об этом начальству? Я подумал, что все равно Коалиция наймет тебя разбираться с ним. Так какая же польза от того, чтобы сообщать им про носителя? А, Джо? Какая?

Похоже, он готов порвать себе задницу, только бы выглядеть искренне: он уже несколько минут невинно пялится мне в глаза. Он почти расслаблен — видать, уже хорошо оттянулся в каком-нибудь публичном доме.

— Сколько у тебя денег, Фил?

— Что ж…

Он вынимает деньги, что я положил ему в нагрудный карман и пересчитывает их.

— Похоже, что пятьдесят баксов.

— Как насчет твоих собственных?

Он достает бумажник и, посмотрев на меня с видом жалкой безнадежности моего поведения, пожимает плечами и открывает его. Я опускаюсь на корточки рядом с ним.

— Фил, на этот раз тебе почти удалось выкрутиться. Не играй со мной в подобные шуточки, Фил.

Он покорно кивает и выворачивает свой бумажник. Небольшая горстка мелочи, одноразовая маска для волос, упаковка «Дентайна» и небольшой мешочек с несколькими дюжинами черных капсул. Монеты и купюры сыплются ему на колени. Я хватаю наличность и быстро пересчитываю. Сто восемьдесят баксов. Размахиваю банкнотами у него перед лицом.

— Это я отдаю Билли. Ты ему должен.

— Конечно, конечно. Я и собирался отдать их ему. Я поднимаюсь.

— С этими пятьюдесятью делай что хочешь. Это моя благодарность за утренний звонок. Но с Биллом окончательно рассчитайся до понедельника, понял?

— Понял, Джо. Понял. До понедельника. Не беспокойся.

Заметив на полу расческу, я наклоняюсь и поднимаю ее.

— Филипп, займись своими волосами, приятель. На тебя смотреть противно.

Прохожу мимо бара и специально привлекаю внимание Билли. Когда он подходит, отдаю ему деньги.

— Хм, я и не думал, что он сегодня так раскошелится.

— Представь себе. Остальное он вернет до понедельника. Если нет, просто позвони мне.

— Спасибо, Джо. Останешься сегодня? Тебя ждет море выпивки. Еще есть несколько дамочек, с которыми я бы мог тебя свести. Только скажи.

— Благодарю, Билли. Но сегодня мне кое-какая работенка подвернулась.

Он кивает и машет мне рукой, а затем как ни в чем не бывало возвращается к своим коктейлям.

А я тем временем с трудом пробираюсь к дверям и выхожу на душную улицу.

Проблема с Филиппом состоит в том, что даже когда он говорит правду, это похоже на ложь. Поэтому тут хрен разберешься. В одном он прав: если в Коалиции решили по-шпионить за мной, в их распоряжении целый отряд мастеров своего дела. И я бы уже давно заметил какого-нибудь бугая, ошивающегося здесь, Не чета Филиппу. Хотя эти сто восемьдесят баксов слишком много для того, чтобы водиться в его в бумажнике, деньги у него надолго не задерживаются, он же наркоман. Значит, денег было больше. Клянусь, он их где-то достал. Будь он проклят. Если он и замешан в чем-то, сейчас у меня нет на него времени. В округе все еще разгуливает носитель, а я о нем ничего не знаю. Стоп, или же все-таки знаю?