Пираты-призраки - Уильям Хоуп Ходжсон Страница 16

Шла утренняя вахта с восьми часов до полудня, только что пробили пять склянок. Я стоял на штурвале. Небо было абсолютно чистым – ни облачка вплоть до самого горизонта. Я мучился от жары, и, кроме того, меня одолевала дремота. Второй помощник спустился с юта на главную палубу, чтобы понаблюдать за работой матросов, так что я остался на корме один.

Через какое-то время мне страшно захотелось пить – не придумав ничего лучшего, я вытащил из кармана брикет жевательного табака и откусил кусок, хотя, честно говоря, не испытываю к нему особого пристрастия. Вполне естественно, что вскоре мне понадобилась плевательница; я огляделся на привычном месте ее не было. Вероятно, ее унесли на бак, когда драили палубу, чтобы как следует почистить. Поскольку никто не наблюдал за мной, я оставил штурвал и направился к поручням на корме. Таким образом я смог увидеть нечто совершенно неожиданное, а именно корабль, идущий под всеми парусами левым галсом в крутой бейдевинд < Бейдевинд – курс парусного судна при встречно-боковом ветре, когда угол между продольной осью судна и направлением ветра 90° (8 румбов). Крутой бейдевинд – угол не повышает 6 румбов.> – в нескольких сотнях ярдов от нас по правому борту. Его паруса едва наполнялись слабым бризом и начинали полоскаться, когда корабль поднимало на волне. По всей очевидности, скорость его была не больше узла. С конца гафеля на корму тянулись сигнальные флаги: очевидно, с корабля подавали нам сигнал. Я замер на месте, пораженный этим зрелищем. Я не понимал, почему я не видел его раньше? При таком слабом ветре они, должно быть, находились в поле нашего зрения уже по меньшей мере часа два, я был уверен в этом. Но я не мог найти этому разумного объяснения.

Застыв в растерянности, я вдруг услышал, как за моей спиной быстро завертелся штурвал. Я не мешкая бросился к нему. Затем чуть позже, уже сжимая в руках ручки штурвала, я повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на незнакомый корабль, но, к моему величайшему удивлению, его не было. Лишь спокойная гладь океана расстилалась до самого горизонта. Я несколько раз моргнул, отбросил водоем со лба, затем посмотрел снова, но корабля не было, точно испарился, – представьте себе, абсолютно ничего, и все как будто в порядке, за исключением слабого размытого колебания в воздухе. И чистая поверхность моря, простирающаяся во все стороны к пустому горизонту.

Может, тот корабль пошел на дно? Вполне естественно, что я задал себе этот вопрос и на какое-то мгновение действительно подумал о таком варианте. Я пригляделся внимательно в морской глади, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы кораблекрушения, но их не было; не было ничего, и я отбросил эту нелепую мысль о крушении.

Затем мне в голову пришла другая мысль – я вдруг подумал, а нет ли какой связи между исчезнувшим кораблем и теми странными событиями, что происходят на нашем корабле? Что если судно, которое я увидел, не существовало в действительности, а было лишь порождением моего воображения? Я обдумал обстоятельно эту версию. Она в общем-то объясняла случившееся; других объяснений у меня не было, я больше ничего придумать не мог. Если б он был настоящим, другие матросы обязательно увидели б его, причем намного раньше меня; я совершенно запутался в своих рассуждениях – вид этого корабля был настолько реален – он буквально стоял у меня перед глазами, – видна каждая снасть, каждый парус, каждый рей. Я вспомнил, как корабль кренился на волне, как его паруса надувались под легким бризом. И флаги на тросе! Они подавали нам сигнал. Я готов был в этом поклясться.

Я зашел в тупик в своих рассуждениях; стоя вполоборота к штурвалу, я крепко держал его левой рукой, продолжая обозревать море в надежде обнаружить хоть что-нибудь, что помогло бы мне разобраться в случившемся.

И вдруг мне показалось, что я снова увидел корабль. Он был теперь на нашем траверсе, а не сбоку, как раньше, и появился лишь на мгновение это было мимолетное затуманенное, расплывчатое видение, как будто я наблюдал корабль сквозь завихрения раскаленного воздуха. Затем все исчезло, и море вновь опустело; но на этот раз я был уверен в реальности корабля. Странное туманное колебание воздуха напомнило мне об одной вещи. Я вспомнил загадочное, зыбкое состояние атмосферы за несколько дней до того, как туман накрыл наш корабль. Я связал мысленно эти два явления между собой. В облике того таинственного корабля не было ничего странного. Странность заключалась в нас самих. Что-то такое присутствовало на нашей посудине (или окружало ее), что не позволяло мне и прочим членам экипажа видеть тот другой корабль. Очевидно, они могли наблюдать нас, что доказывали сигнальные флаги. Мне вдруг стало интересно, что могут подумать о нас люди с того корабля, если мы не обращаем внимания и, видимо, намеренно, на их сигналы.

После этого я задумался о странности всего происходящего в целом. Конечно, даже в ту минуту они видели нас; что же касается нашего корабля, то океан вокруг него казался пуст. Мне стало жутко.

Затем новая мысль пришла ко мне. Как долго находились мы в подобном состоянии? Я задумался и только тогда вдруг сообразил, что утром того самого дня, когда появился туман, мы заметили на горизонте сразу несколько судов, а потом они куда-то исчезли, и с тех пор горизонт был совершенно чист. Это не могло не показаться странным, если не сказать больше, так как, помимо нас, еще несколько кораблей возвращались в порт приписки и шли тем же курсом. Следовательно, при такой ясной погоде, при почти что полном отсутствии ветра они должны были находиться в пределах нашей видимости. Рассуждая подобным образом, я пришел к единственно возможному, как мне в тот момент казалось, выводу: существовала некая связь между появлением тумана и нашей неспособностью видеть. Если это и в самом деле так, мы пребывали в таком необычном состоянии слепоты уже почти три дня.

В моем сознании снова всплыл образ того корабля в нескольких сотнях ярдов от нашего борта. И я сейчас припоминаю странное ощущение, появившееся у меня тогда, будто я наблюдал за кораблем из какого-то другого измерения. Знаете, на несколько секунд эта безумная мысль овладела мной полностью, отодвинув всякие логические рассуждения о сути явления в сторону. Она, похоже, самым точным образом выразила те полуоформившиеся идеи, что блуждали в моей голове с того момента, как я увидел эту посудину в океане.

Неожиданно за моей спиной раздался шум парусов и скрип рей, и в то же мгновение я услышал голос капитана:

– Какого черта, Джессоп, каким курсом мы идем?

Я повернулся быстро к штурвалу и сказал, запинаясь:

– Не знаю, сэр.

Я даже забыл, что несу вахту на штурвале.

– Он не знает! – взревел капитан. – Я и вижу, что ты ничего не знаешь, черт побери! Право руля, идиот! Сейчас корму занесет вперед носа!

– Слушаюсь, сэр, – ответил я, налегая на штурвал. Я действовал почти машинально, поскольку все еще находился в состоянии крайнего потрясения и у меня не было времени собраться с мыслями.

Еще с полминуты после этого я воспринимал лишь брань Старика. Но вот оцепенение схлынуло, и я очнулся, разглядывая мысленно компас, не совсем еще, правда, отдавая отчет в своих действиях. Однако теперь я видел, что корабль возвращается на правильный курс. И только Богу известно, на сколько градусов в сторону я увел его.