Четыре сезона - Стивен Кинг Страница 15

Для Энди все это было рутинным занятием. Он видел, как Томминабирал изрядное количество тестов высшей школы. Он хотел освежить в памятипредметы, которые когда-то проходил – таковых было немного – а затем пройтитесты. Он также получил по почте большое количество курсов по предметам,которые он провалил или просто пропустил без внимания в школе.

Томми явно не был хорошим учеником, и я не знаю, получил лион свидетельства об окончании высшей школы, да это и не важно для моегорассказа. Важно, что он очень привязался к Энди, как большинство людей, которыесколько-либо долго с ним общались.

Пару раз он спрашивал Энди: «Что такой продувной парень, какты, забыл в тюряге?» – вопрос, который звучит как грубый эквивалент светскойлюбезности: «Что такая милая девушка, как Вы, делает в таком месте, какздесь?». Но Энди ничего не отвечал, только улыбался и переводил разговор надругую тему. Естественно, Томми стал спрашивать окружающих, и когда он получилответ, он был шокирован до глубины души.

Человек, который рассказал ему, почему Энди в тюрьме, былего партнером на гладильной машине в прачечной. Мы называли эту машинумясорубкой, и вы можете себе представить, что случилось бы с человеком,работающем на ней, если бы он ослабил свою бдительность. Партнером Томми былЧарли Лафроб, который отбывал свои двенадцать лет за убийство. Он снаслаждением принялся пересказывать все подробности истории Дюфресна;замечательным развлечением для нас, старых обитателей тюрьмы, было введениеновичков в курс всех наших дел. Чарли дошел уже до того места, как присяжные,придя с обеда, объявили Энди виновным, как вдруг послышался неожиданный свист,и мясорубка остановилась. В тот день машина обрабатывала свежевыстиранныесорочки для приюта Элиот. Они выскакивали из машины сухими и выглаженными соскоростью штука в секунду. Томми и Чарли должны были подхватывать их искладывать в тележку, выстеленную чистой бумагой.

Но Томми Вильяме продолжал стоять, открыв рот и тупоуставившись на Чарли. Он был завален грудой рубашек, которые падали на липкийгрязный пол прачечной.

A тот день за прачечной присматривал Хомер Джесуб, и он ужеспешил к машине, громко ругаясь на ходу. Томми даже не повернулся к нему. Онспросил Чарли, будто старина Хомер, который проломил за свою жизнь большечерепов, чем он мог сосчитать, и вовсе отсутствовал.

– Как ты сказал, как звали того инструктора из гольфклуба?

– Квентин, – произнес смущенный и почти напуганный Чарли. Онрассказывал потом, что мальчишка был бледен, как полотно. – Кажется, ГленКвентин. Или что-то вроде этого, точно не помню…

– Эй, немедленно! – прорычал Хомер. Шея его налилась кровью.– Бросьте рубашки в холодную воду! Пошевеливайся, урод! Быстро, а то…

– Глен Квентин, о боже, – произнес Томми Вильяме, это былиего последние слова, потому что Хомер Джесуб, этот образец гуманности, ужеопустил свою дубинку на череп бедного парня. Томми упал на пол лицом вниз, приэтом лишившись трех передних зубов. Очнулся он уже в одиночке, где и провел всюследующую неделю на диете Нортона. Плюс черная отметка в его карточке.

Было это в феврале 1963 года, и Томми Вильяме обошел шестьили семь долгосрочников, и услышал в точности ту же историю, что и от Чарли. Язнаю это, потому что был одним из них. Но когда я спросил Томми зачем ему это,вразумительного ответа не получил.

И вот в один прекрасный день Томми пришел в библиотеку ивывалил Энди разом всю информацию. В первый и последний раз, по крайней мере стех пор, как он в смущении говорил со мной о Рите Хейворт, Энди потерялприсущее ему самообладание… Только на этот раз в куда большей степени.

Я видел его на следующий день, он выглядел как человек,который наступил на грабли и получил хороший удар промеж глаз. Руки Эндидрожали, и когда я заговорил с ним, он не отвечал. После полудня он нашел БиллиХенлона, дежурного охранника, и договорился с ним об аудиенции у коменданта наследующий день. Позже Энди рассказывал, что в ту ночь он не спал ни минуты. Онприслушивался к завываниям холодного зимнего ветра, смотрел на длинныеколеблющиеся тени на цементном полу камеры, которую он называл домом с тех пор,как Трумен стал президентом, и пытался все спокойно обдумать. Он говорил, чтоТомми принес ключ, который подходил к клетке, находящейся где-то в глубине егосознания. К такой же клетке, как его собственная камера, только вместо человекав ней был тигр. Тигр по имени надежда. Вильяме принес ключ, который открылдверцу, и тигр вырвался на волю разгуливать по его сознанию. Четырьмя годамираньше Томми Вильяме был арестован в районе Роуд Айленд, когда он вел краденуюмашину, набитую краденым товаром. Томми признался в своем преступлении, и емусмягчили приговор: два с небольшим года лишения свободы. Прошло одиннадцатьмесяцев, и сокамерник Томми вышел на свободу, а его место занял некий ЭлвудБлейч. Блейч отбывал наказание за кражу со взломом.

– Я никогда раньше не встречал настолько нервозного типа, –говорил мне Томми, – такой человек не должен быть взломщиком, особенно вооруженным.Малейший шум, и он подскочит на три фута в воздух и начнет палить не глядя вовсе стороны… Однажды ночью он совершенно меня достал, потому что какой-то малыйв нашем коридоре постукивал по прутьям своей решетки чашкой. Блейча это бесило.

Я провел с ним семь месяцев, прежде чем меня выпустили. Я немогу сказать, что мы беседовали с моим соседом. Вы не можете разговаривать сЭлом Блейчем. Это он разговаривает с вами. Треплется все время, и заткнуть егоне возможно. А если вы попытаетесь вставить хоть слово, он грозит своимволосатым кулаком, вращает глазами. У меня мороз пробегал по коже, когда он такделал. Огромный тип, довольно высокий, почти совершенно лысый, с глубокопосаженными злобными зелеными глазками. Господи Иисусе, только бы никогда неувидеть его опять.

Каждую ночь начинался словесный понос. Я был вынужден всеэто выслушивать. Где он вырос, как сбегал из приютов, чем зарабатывал на жизнь,какие делишки проворачивал и каких женщин трахал. Мне ничего не оставалось, каквыслушивать весь этот треп. Возможно, моя физиономия и не покажется вам слишкомкрасивой, но она мне дорога, и я очень не хотел, чтобы этот тип видоизменил еев припадке ярости.

Если ему верить, он взломал не менее двух сотен контор. Мнесложно поверить, что это мог проделать такой психопат, который взвивается, какукушенный, стоит кому-то рядом пукнуть громче обычного. Но он клялся, чтоговорит правду. А теперь… слушай меня внимательно. Ред. Я знаю, что люди иногдавыдают желаемое за действительное, и что никогда не стоит доверять своейпамяти… Но прежде, чем я услышал впервые про парня по имени Квентин, я,помнится, думал: «Если бы старина Эл когда-нибудь ограбил мой дом, узнав это, ячувствовал бы себя счастливейшим из смертных, что остался жив». Можешь себепредставить, как этот тип в спальне какой-нибудь дамы роется в ее шкатулке сдрагоценностями, а она переворачивается во сне на другой бок или кашляет? Уменя мурашки по коже.пробегают, стоит только подумать об этом, клянусь именеммоей мамочки.