Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг Страница 12

— Ну, Рейчел. — Он хотел было обнять жену, но та сбросилаего руки.

— Ай, да что там говорить! Мои слова для тебя что мертвомуприпарка.

Луис вздохнул.

— Мне сейчас кажется, будто я в огромную мясорубку попал, —улыбнулся он, надеясь на ответную улыбку. Но жена неотрывно смотрела на него,гневный огонь в глазах не угасал. Да, она не просто рассердилась, она сейчасвне себя от ярости. — Рейчел, — неожиданно заговорил он, — а как тебе сегодняспалось? — И поразился собственным словам.

— Ну и ну! — презрительно фыркнула она и отвернулась, вглазах мелькнула обида. — И это спрашивает умный человек! Что тут сказать?! Тыне меняешься, Луис! Так всегда: если не заладилось, виновата, конечно, Рейчел!Она эмоционально возбудима, и у нее очередной срыв!

— Ты несправедлива.

— Разве? — Она со стуком переставила миску с тестомподальше. Поджав губы, взяла красивую фигурную посудину для пирога, приняласьмазать маслом.

Луис, набравшись терпения, сказал:

— Ребенок хочет узнать о смерти. Что же в этом страшного? Аслезы — так это ее естественная реакция…

— Ну еще бы! Конечно, естественная! Оплакивать своегоживехонького кота!

— Перестань! — оборвал ее Луис. — Чепуху городишь!

— Да я вообще не хочу больше этой темы касаться.

— А придется, — теперь не сдержался уже Луис. — Тывыговорилась, так послушай меня.

— Все равно, туда Элли больше не пойдет! И хватит об этом!

— Элли, между прочим, еще в прошлом году узнала, откудаберутся дети, — словно не слыша, продолжал Луис. — Помнишь, мы купили книгу осемье и разобрали ее с Элли. И ты согласилась: дети должны знать, какпоявляются на свет.

— Совсем другое дело!

— А вот и не другое! — грубо перебил жену Луис. — Когда я сней в кабинете говорил о коте, вспомнилась мать, как она лапшу мне на ушивешала. Я спросил, откуда берутся дети. Вовек этой лжи не забуду. Дети вообщеродителям неправды не спускают.

— Какое отношение это имеет к Кошачьему кладбищу! — сновавзорвалась Рейчел, а взгляд был еще красноречивее. СРАВНИВАЙ И ДОКАЗЫВАЙ ХОТЬДО УТРА, ХОТЬ ДО ПОСИНЕНИЯ МЕНЯ УБЕЖДАЙ — НЕ УБЕДИШЬ!

Однако он попытался:

— О рождении она уже знает; увидела кладбище, так пусть узнаети о конце жизни. Это естественно. Естественнее и не придумать…

— Замолчи сейчас же! — заорала вдруг Рейчел, именно заорала.Луис даже вздрогнул от неожиданности, задел локтем пакет с мукой, свалил напол, просыпал, взметнулось белое облачко.

— Черт бы ее побрал! — помрачнел Луис.

Наверху в спальне заплакал Гейдж.

— Молодец! Вот и малыша разбудил, — сквозь слезы проговорилаРейчел. — Спасибо за тихое мирное воскресное утро. — И направилась к сыну. Луисположил ей руку на плечо.

— Хорошо. Тогда ответь мне на один вопрос. Как врач, ядопускаю, что всякое может случиться с любым живым существом. Ты сама будешьобъяснять дочери, что произошло с котом, случись тому взбеситься или заболетьлейкемией — а кошки ей подвержены, как ты знаешь, или его задавит машина? Тыхочешь ей сама все растолковать?

— Пусти! — прошептала, нет, почти прошипела Рейчел. Гнева вголосе поубавилось, преобладали обида и смятение. НЕ ХОЧУ ОБ ЭТОМ ДАЖЕ ГОВОРИТЬИ ТЫ МЕНЯ НЕ ЗАСТАВИШЬ — вот что прочитал в ее взгляде Луис. — Пусти! Мне надок Гейджу.

— Да, пожалуй, именно ты объяснишь все, как надо. Скажешь:«Об этом не говорят, приличные люди об этом помалкивают, хоронят…» тьфу, черт!«Хоронят» не говори, скажи, «скрывают», а иначе нанесешь девочке душевную травму.

— Ненавижу! — Она вырвалась и отступила. Как всегда, онпожалел о своих словах и как всегда — слишком поздно.

— Ну, Рейчел…

Она заплакала пуще прежнего.

— Оставь меня в покое! Хватит! Высказался!

На пороге обернулась — слезы все катились и катились пощекам.

— Лу, я не хочу и не буду больше заводить подобные разговорыпри Элли. Учти. И ничего естественного в смерти нет. Ничего! И ты, как врач,должен это знать.

Круто повернулась — и была такова. Луис остался на кухне,где, казалось, еще жили отзвуки пронесшейся ссоры. Достал щетку из кладовки,подмел пол, задумавшись над последними словами жены: как же разнятся их взглядыи как долго оба этого не замечали. Именно как врач, он знал, что, помиморождения, смерть — самое естественное явление на белом свете. Не испытания, нессоры, не войны, не процветание и упадок. Лишь стрелки часов да таблички намогилах, и надписей уже не разобрать — вот оно, безостановочное время. Дажеморские черепахи и могучие секвойи рано или поздно прощаются с жизнью.

— Бедная Зельда! — сказал он вслух. — Господи, до чего ж ей,наверное, было тяжело умирать.

На деле вопрос-то в другом: пустить все на самотек иливмешаться, все объяснить? Он вытряхнул муку из совка в мусорное ведро,припудрив пустые банки, старые коробки.