Вампирский Узел - С. П. Сомтоу Страница 10

Зато у него на лице почти не появилось морщин. Локк уныло провел рукой по своей сморщенной щеке. Он знал, что время обошлось с ним жестоко. Старость бывает по-своему красивой, а бывает совсем безобразной. Вот его старость обезобразила. Он весь как будто усох и сморщился, у него выпали зубы, лицо стало рябым — в старческих пятнах — и руки тоже покрылись пятнышками, как сухие листья.

— Так о чем я? — продолжал Пратна. — Ах да. Почему я тебя пригласил сюда и даже пошел на расходы, оплатил тебе билет и все прочее… кстати, с билетом не было вообще никаких проблем. Мой кузен — председатель Тайских международных авиалиний. Но ты, наверное, уже догадался. Боги Хаоса, Фрэнсис. Боги Хаоса.

Локк испуганно вздрогнул.

— Боюсь, я не помню.

— Ты все помнишь прекрасно.

Воспоминания нахлынули и смутили. Какие-то жуткие ритуалы и посвящения, часто — жестокие и извращенные. А потом — эта девушка из «Медного котла». Невзрачная официантка, которую обольстил лживый студент-красавец. Затащил в часовню, убил. Потом — эта страшная тварь. Волк, сотканный из тьмы…

— Я не хочу даже думать о Богах Хаоса. Я вообще не понимаю, зачем ты завел разговор о наших юношеских… безумствах. Я прожил благопристойную жизнь, у меня взрослые дети…

— Которые вышвырнули тебя из поместья, неблагодарные, как и все вы, на западе. — Принц сжал руку Локка. — Благопристойную жизнь, говоришь… но признайся: жизнь-то была пустая. Скажи мне правду. Пустая. В твоей жизни не было ничего, что даже близко могло бы сравниться с возбуждением тех дней. Разгул страстей, игра с огнем тьмы… мы были вместе. Мы были едины. Мы, Боги Хаоса. Это была настоящая близость. Что мы творили, ты вспомни! И в ту последнюю ночь, когда нам явился этот ужасный дух… ведь ты ничего не забыл. И идея была твоя, Фрэнсис. Тебе хотелось кого-то убить.

— Да! Да! Но это было шестьдесят лет назад, а теперь я уже старый.

— Опустошенный. Холодный. Твоя душа выгорела дотла.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я сам такой же! — Лицо принца Пратны оставалось невозмутимым. Он хлопнул в ладоши. Слуги в белых рубахах и синих шароварах вползли в комнату на четвереньках и принялись молча убирать со стола. Поначалу Локк поражался всем этим церемониальным поклонам и ползанию на четвереньках по полу, но ему быстро объяснили, что это — обычная дань уважения персонам ранга и положения Пратны и не считается чем-то унизительным. Самого Пратну иногда призывали ко двору (хотя теперешние правители старались по возможности игнорировать своего своенравного и капризного родича, которого даже немного стыдились), и там было много таких людей, перед которыми ползал он сам. Он вечно брюзжал, что когда-нибудь точно надорвет спину или схлопочет грыжу, но традиции есть традиции.

Локк понимал, что принц еще не сказал ему самого главного, и ждал, когда тот отбросит всякие экивоки и перейдет к делу. Он приехал сюда две недели назад. В аэропорту его ждал золоченый «мерседес» с личным гербовым щитом принца Пратны. Его повезли мимо дворцов и пагод, по забитым машинами улочкам, которые почему-то вызывали ассоциации с густым сиропом, растекшимся вокруг муравейника. Мимо грязных каналов с черной водой. Мимо храмов, сияющих и как будто бесцветных, роскошных и на удивление скромных, величественных и совершенно убогих. В этот дворец — остров спокойствия и безмятежности в городе зрелищ и суеты.

— Что было, то было, — говорит Локк. — Но по прошествии стольких лет… можно считать, что их вообще не было, Богов Хаоса. Мы прожили благопристойную жизнь, мы с тобой.

— На поверхности — да.

Принц Пратна встает. Локк идет следом за ним. Они выходят в сад. Кусты подстрижены в виде русалок, которые нежатся в море из роз. Искусственные земляные насыпи скрывают большую часть высокой бетонной стены, утыканной сверху битым стеклом. Солнце уже взошло. Жара становится нестерпимой.

— Но я, увы, человек развращенный и до сих пор провожу свою жизнь в погоне за всевозможными удовольствиями. Сейчас я тебе покажу.

Они подошли к филигранной изгороди из плетеных прутьев с воротами на висячем замке.

— Сад внутри сада…

Хотя Пратна не отдавал никаких приказов, старый привратник с ключом вышел из густых зарослей роз. Он шел согнув спину, чтобы его голова не была выше головы принца.

Ворота открылись. Локк и Пратна вошли.

Там было прохладнее, чем снаружи. Эта часть сада была сильно затенена переплетенными кронами низких корявых деревьев, привезенных сюда из Японии. Зеленый кустарник высотой в человеческий рост рос по обеим сторонам тропинок, образуя зеленые коридоры. На кустах висели плетеные корзины с роскошными орхидеями: лиловыми и пурпурными, бледно-сиреневыми и ослепительно белыми. На развилках тропинок стояли высокие вазы из блестящего черного камня с рельефными изображениями драконов в яростном совокуплении. Пратна шел, лишь слегка отдуваясь. Локк слегка подотстал.

— Ну вот, — сказал Пратна. — Добро пожаловать в мой лабиринт чувственных наслаждений.

Они прошли дальше в глубь лабиринта. Теперь слева и справа открывались проходы в зеленые комнаты со стенами и потолком из листьев. Полы были устланы отполированным тиковым деревом, или тигриными шкурами, или мягкими персидскими коврами. В каждой комнате были красивые женщины. По одной или по две. Одна из них — миниатюрная, с золотыми волосами — улыбнулась Локку и быстро отвела взгляд.

— Я уже потерял всякую ориентацию, — сказал Локк. — Где мы и что здесь вообще происходит?

Мимо пробежал голый карлик, спеша по каким-то своим делам. В одной из комнат две лесбиянки нежно любили друг друга на ложе из шкур; в следующей комнате четверо или пятеро мужчин и женщин сплетали изменчивые узоры из слитых в экстазе тел. Принц постоял пару минут, глядя на это действо и улыбаясь краешком рта. Но улыбка была печальной. Дальше в глубь лабиринта — в царство темных и извращенных фантазий. Позолоченный саркофаг на каменном постаменте. Кнуты и плети в корзине для орхидей. И наконец — похоже, что в самом центре этого сада эротических грез, творения Пратны, — круглая комната с полом из низкой густой травы. В центре комнаты — фигура, обозначенная фигурно выстриженным кустарником. Фигура, которую они рисовали углем на полу тогда, в Кембридже. Пентаграмма.

— Ха! — усмехнулся принц. — Ты тоже чувствуешь ее силу, правда? Страшную и притягательную, ну признайся. Ну вот, мы пришли. Давай встанем туда. — Он легко перешагнул через низенькие кусты и встал точно в центре пентаграммы. — А теперь я скажу, зачем пригласил тебя сюда.

— Хорошо, — сказал Локк с сомнением.

— Ты веришь в… кармические узлы? Поворотные точки, перекрестки в пространстве и времени, где жизни людей должны неминуемо пересечься?

— Нет.

— Наглый лжец. Иди сюда, встань в запретный круг. Локку было не по себе. Но любопытство все-таки пересилило страх. Он шагнул внутрь пентаграммы.

— Ну вот, — сказал Пратна. — Я знал, что ты не испугаешься. В конце концов, именно ты, единственный из всех нас, не побоялся убить беззащитную женщину, связанную.