Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри Страница 70

Все покачали головами.

— Не хочу шуметь после драки, шеф, но я как раз думал об этом и хотел вам сказать перед отлетом из Денвера.

Он кивнул, словно знал заранее.

— Ты желаешь построить прогноз насчет происходящего?

— Нет. По крайней мере, пока нет, — ответил я. — Есть еще белые пятна, нуждающиеся в заполнении. Вы в нескольких словах обмолвились мне о «Конклаве» и какой-то структуре времен холодной войны. Это должно опосредованно относиться к нам, так почему бы не ввести нас по этому вопросу в курс дела, а уже потом я с позволения собравшихся поиграю в домыслы. Так пойдет?

— Вполне. — Он налил себе кофе и обратился ко всей группе. — Основываясь на том, что капитан Леджер нашел в «Глубоком железе», я думаю, что перед нами одно, единое, крупное дело. Поскольку нам было не до того — самим бы не попасться в капкан, — мы как следует к нему не присматривались. Все равно что история о трех слепцах, пытающихся описать слона. Тем не менее мы все еще не знаем, займет ли расследование годы, прежде чем выяснится, что оно представляет серьезную угрозу, или же перед нами мыльный пузырь. Желаете знать мои догадки? У меня ощущение, что где-то подожжен бикфордов шнур, и нам надо его найти, пока не поздно.

— А откуда начать поиск? — задала вопрос Грейс.

Черч аккуратным движением взял с тарелки печенье, надкусил и задумчиво пожевал.

— Для общественности холодная война была вопросом борьбы американской демократии с социализмом советского образца. Упрощенные постулаты, которые удобно было возвеличить обеим сторонам, снабдив своими пропагандистскими комментариями. На деле же это была элементарная борьба за влияние и власть в эпоху глобальных политических и технологических преобразований. Вторая мировая война так или иначе стимулировала всплеск прогресса во всевозможных научных исследованиях, от ракет до медицины. Те десятилетия известны развитием всевозможных новшеств, от первого микрочипа до сотового телефона. Причем некоторые прорывные изобретения, увенчавшиеся нынешними научными чудесами, зародились еще до холодной войны, в Германии конца тридцатых — начала сороковых.

— Совершенно верно, — подал голос Глюк. — Тогда много какая техника была на грани фантастики. Скажем, первый бинарный компьютер «Зед-один» был разработан в тридцать шестом году в Берлине Конрадом Зюссом, а уже его «Зед-три», разработанный в сорок первом, стал первым компьютером, оснащенным программным обеспечением. А нынче многие наивно считают, что компьютеры начались с готовых «персоналок».

— Именно, — кивнул Черч. — Примерно такие же судьбоносные открытия делались и в биологии, и в медицине, и в других отраслях. С падением Берлина началась подлинная охота за немецкой наукой и учеными. Даже те из них, которым грозил суд как военным преступникам, были прощены или попросту исчезли — настолько правительства различных стран оказались заинтересованы в том, чтобы они продолжили работу. Открыто, а нередко и секретно. Многие — среди них и я — считали, что вся информация, собранная учеными-нацистами, была в свое время уничтожена. Полностью. Однако на поверку выясняется, что правительства зачастую закрывают глаза на этическую сторону вопроса, настолько для них ценна эта информация.

— Вы хотите сказать, что мы хранили все эти данные и… использовали их?

— Как ни печально, да.

— Конечно, — подхватил доктор Кто. — Большинство из того, что нам известно о реакции человеческого тела на смертельное и околосмертельное замерзание, берет начало из исследований в нацистских лагерях смерти. А почти вся наука о биологическом оружии пятидесятых, шестидесятых и семидесятых уходит корнями в эксперименты, проводившиеся над заключенными в японском Отделе семь тридцать один, их исследовательском центре бактериологических и химических разработок.

— Мы платим паромщику монетой дьявола, — заметила Грейс.

— Точно так, — согласился Черч. — Казалось бы, все преступники должны были понести заслуженное наказание, но у меня оптимизм на этот счет давно иссяк. Многие из врачей и ученых, вовлеченных в эти неприглядные деяния, ушли от суда. Изрядная часть их исследований предназначалась для использования в военной сфере. Кое-что сравнительно мирное теперь применяется для общего блага. А корпорации используют эти исследования с выгодой для себя, сделав их своей собственностью и выводя на рынок все больше новых, коммерчески выгодных продуктов.

— Большая фармацевтика, — не без язвительности привела пример Грейс.

— Наряду с прочим, — согласился Черч. — В самих же правительствах стали складываться группы лоббистов-единомышленников, иной раз международного масштаба, которые не прочь проталкивать в своих интересах куда более пикантные достижения науки. И вот здесь уже начинается наш рассказ.

Черч нажал на кнопку, и на большом экране возник десяток фотоснимков белых мужчин и женщин; некоторые из них были сделаны явно в морге. Знакомых лиц я не увидел.

— Одно время, с конца Второй мировой и вплоть до окончания холодной войны, на свете жила и здравствовала очень мощная группировка, именовавшаяся «Конклав». Биографии ее индивидуальных членов перед каждым из вас, в красных папках. Сами они из разных стран, но многие были накрепко связаны еще с НСДАП времен Третьего рейха. По крайней мере трое из «Конклава» — это бывшие наци, в то время как остальные в большинстве своем пронацистски настроены, а проживали в США, Великобритании, Италии, Аргентине и некоторых других странах. Все очень влиятельные люди, способные для осуществления своих целей привлекать личные и корпоративные фонды.

— А что это были за цели? — поинтересовался я.

— Целей как минимум несколько. Одной из главных задач у них была расовая и этническая чистота. Они развязали необъявленную войну против так называемых посконных народов — общее понятие, объединяющее всех, кто не ведет род от избранных белых этносов.

— Пари держу, им никто не рассказывал, что все мы произошли от стаи человекообразных обезьян из Африки, — сказала Грейс.

Черч улыбнулся.

— Они не первые, они и не последние, кто рассматривает эволюцию не более как «теорию». Одной из ключевых фигур в «Конклаве» был некий замечательный генетик, известный как Мерлин. Так вот он, очевидно, считал, что человечество однажды посетили не то инопланетяне, не то ангелы, не то боги — постулаты у него менялись день ото дня, — так что самая чистая линия в людской родословной происходит от звездных пришельцев.

— Братья по разуму, — сказал я так, что даже Кто кивнул мне с улыбкой.

— «Конклав» сколотил сотни миллионов за счет того, что эксплуатировал научные наработки, украденные при падении Берлина, или же немецкие достижения времен войны. Перед приходом союзников всей этой камарилье удалось бежать, и они с успехом продолжали функционировать под фальшивыми именами и названиями, пользуясь поддержкой профашистских и полувоенных режимов в разных странах. Им удалось скопить громадное состояние и овладеть самыми продвинутыми технологиями своего времени. Стоило им попасть под нежелательный пеленг госструктур той или иной страны, как они быстро вешали на двери замок, меняли в очередной раз вывеску и исчезали, после чего всплывали где-нибудь в другом месте.