Зигзаг - Хосе Карлос Сомоса Страница 46

— А знаешь, что у профессора Зильберга есть много записей с разными изображениями? — сказала тут Надя и кивнула в ответ на удивленный взгляд подруги. — Да, они уже экспериментировали, у них есть не только «Целый стакан» и «Вечные снега». Но не питай иллюзий, все остальное нельзя рассмотреть из-за неправильного расчета количества энергии. Они называют это явление «дисперсией».

— А ты откуда знаешь? Почему нам об этом не сказали? — Элисе вдруг вспомнились слова Валенте. Неужели от них правда что-то скрывают?

— Мне сказала Жаклин. Но Зильберг уверяет, что во всех этих записях ничего не видно. «Кажется, тут дело нечисто, камарррад», — пошутила Надя, картавя. — Но серьезно: ты никогда не задумывалась о том, почему мы на острове?

— Это проект секретный, ты же слышала, что говорил Зильберг.

— Но нет никакой «стратегической» причины, чтобы работать на острове. Мы могли бы остаться в Цюрихе и даже меньше привлекали бы внимание…

— Тогда почему, по-твоему?

— Не знаю, может, они хотят нас изолировать, — предположила Надя. — Как будто… Как будто боятся, что мы можем… стать опасными. Ты видела, сколько тут солдат?

— Только пять. Считая Картера, шесть.

— Как по мне, их слишком много.

— У тебя паранойя.

— Мне не нравятся солдаты. — Надя посмотрела на нее, опустив очки. — У меня на родине я их столько нагляделась, Элиса. Возникает вопрос, для чего они тут: чтобы защитить нас или чтобы защитить всех остальных от того, что с нами произойдет. — Ветер закрыл ей лицо волосами.

Элиса собиралась ответить, но тут они услышали крик.

В тридцати метрах от них по песку бежала фигура в футболке и шортах. Другая, в красных бермудах, догоняла ее большими скачками. Было ясно, что первая не очень старалась убежать, потому что ее быстро нагнали. На несколько секунд они замерли вместе, озаренные лучами заходящего солнца. А потом со смехом улеглись на песок.

— Новое место, новые друзья, — заключила Надя, подмигнув подруге.

Элиса не удивилась, она уже несколько раз видела, как они разговаривали наедине в лаборатории Зильберга: он смотрел на нее своими водянистыми глазами амфибии, а она, как всегда, кривилась, словно весь мир был в неоплаченном долгу перед ее величеством. Бедная Розалин Райтер. Ей было неприятно видеть, как Валенте с легкостью завладевал этой совсем взрослой, несимпатичной и молчаливой женщиной. Хотелось дать немецкой историчке пару советов по поводу ее замечательного «латинского любовника».

— Как серьезно они подходят к поиску энергии, — пошутила она.

— Да, очень энергичная пара, — усмехнулась Надя.

Валенте и Райтер работали с Зильбергом над открытием струн времени с удалением в шестьдесят миллиардов секунд с изображением Иерусалима. Если все выйдет как нужно, «иерусалимская энергия» может оказаться важнее «юрской энергии». Намного важнее как для них, так и для всего человечества.

Они увидят Иерусалим во времена Христа. А точнее, в последние годы жизни Иисуса.

Возможно, им удастся стать свидетелям и какого-нибудь исторического или библейского события.

Возможно, это событие будет очень важным.

Возможно (хотя в этом случае вероятность можно сравнить с попаданием одной пули в расположенную на расстоянии тысячи километров миллиметровую мишень), они смогут увидеть его.

Тираннозавры, Наполеон, Цезарь и Спилберг отдыхают. Всё отдыхает.

Элиса не солгала Мальдонадо (теперь она понимала смысл вопросов о ее религиозных убеждениях), она была атеисткой. Но какой атеист смог бы гордо оставаться равнодушным при возможности, простой возможности, хотя бы на секунду увидеть его?

Кто так думает, пусть первым бросит камень.

И один из тех, кто работал над возможностью этого чуда, сейчас лежал, выставив кверху попу в красных бермудах, пока его язык, вне всяких сомнений, исследовал рот, предоставленный в его распоряжение разочарованной в жизни немолодой историчкой.

Судя по всему, Наде было очень весело: она смотрела на Элису, лежа щекой на полотенце, и все ее лицо покраснело.

— Они недавно переспали.

— Серьезно? — У Элисы это сообщение вызвало странные чувства. В голове пронеслись резкие вспышки воспоминаний о ее посещении дома Валенте и об угрозах, которые звучали во время их спора. Она представила, как Валенте пытается унизить Розалин Райтер.

— Только, пожалуйста, ничего не говори! — засмеялась Надя. — Мне стыдно тебе рассказывать, потому что меня это не касается…

— Меня тоже, — поспешно вставила Элиса.

— Это было в воскресенье ночью. Я услышала странный шум и встала. Я заглянула в окошко в двери Рика… но его не было! Тогда я заглянула в комнату Розалин… И увидела их там вдвоем. — Надя тихонько хихикнула. — Что, в Испании все мужчины такие?

— А ты как думаешь? — фыркнула Элиса, и ее подруга громко рассмеялась, может, оттого, что она была так серьезна. — Я тоже кое-что видела ночью и собиралась тебе рассказать… Кого-то, кто ходит по коридору. В итоге оказалось, что это солдат… Напугал меня до смерти, придурок.

— Да ты что! Она и с солдатами спит? — Лицо Нади, находившееся в двух миллиметрах от Элисы, побагровело так, что она подумала, что та вот-вот взорвется. Она сыпнула подруге в плечо горсть песка.

— Молчи уже, русская извращенка. Я пойду искупнусь. От этих шоу меня бросает в жар.

Она пошла к берегу, не глядя на разлегшуюся в тридцати метрах справа парочку.

Ночью она слышала шум. Шаги в коридоре.

Она вскочила с постели и выглянула в окошко. Никого.

Шаги стихли.

Она взяла с тумбочки свои наручные часы и включила подсветку циферблата: на них было 1:12, еще рано, но поздно для привычного распорядка научного коллектива Нью-Нельсона. В семь они ужинали, а в полдесятого все были в люльке: в десять тушили свет. Но бессонница ее не покидала. Она думала о бесшумно двигающихся солдатах, о безликих солдатах-тенях, которые скользили по темным коридорам мимо ее окошка… И еще думала о Валенте и Райтер, хотя и не знала почему.

Шаги. Теперь очень явные. В коридоре.

Она приоткрыла дверь и высунулась, крутя головой во все стороны.

Никого. Коридор был пуст, и дверь, ведущая во второе крыло, закрыта. Шаги снова прекратились, но ей пришло в голову возможное объяснение. Они доносятся из его комнаты. Или из ее.

Следуя внезапному порыву (какая же ты еще девочка, сказала бы ей мать), Элиса, не одеваясь, вышла в коридор. Сначала она остановилась у ближайшей двери, Надиной, и заглянула в окошко. Надя была в постели: ее белые волосы в свете наружных прожекторов светились, как дорожные знаки. Судя по ее позе и по скомканным у ног простыням, спала она уже давно. Она была похожа на младенца во чреве матери. Элиса улыбнулась. Она вспомнила об их разговоре на пляже, на выходных.