Дольмен - Николь Жамэ Страница 44

– Не хватает только твоих признаний! Подумай о последствиях, умоляю!

– Да, слишком много смертей.

– Алло! Алло!

Но Лойк уже отключился. Гвен побледнела. На ее плечо легла тяжелая рука Ивонны, сморщенная, изуродованная ревматизмом, огромная когтистая птичья лапа.

– Воистину твои мужчины все как один – тряпки…

– Он боится.

– О том и речь.

– Я велела ему молчать, подумать о последствиях, но он…

– Идиот!

Гвенаэль смотрела на мать, которая медленно натянула кофту, взяла сумку, ключи, телефон и взглянула на часы.

– Ты куда?

Вместо ответа Ивонна просверлила ее глазами-буравчиками.

– Займись им, если он вернется, помешай ему болтать.

– А Мари? – прошептала Гвен.

Та сморгнула и, четко выговаривая каждое слово, произнесла:

– Я сумею заткнуть ей рот!

Дочь отвела взгляд, и Ивонна вышла.

Принимая факс, Морино с отчаянием посмотрел на жалкий бутерброд, который только что подала ему Анник. Он впился зубами в резиновый хлеб, из которого на почти вылезший из аппарата листок упала жирная капля майонеза. Стефан испуганно осмотрелся. К счастью, никто ничего не заметил. Ферсен у себя в кабинете просматривал записи видеокамер, разговаривая с Анник, которая казалась успокоенной тем, что теперь в Ти Керне установлена сложная аппаратура.

Стефан промокнул лужицу майонеза бумажной салфеткой. Досадно, пропала лучшая часть бутерброда.

Когда он прочел текст в жирном ореоле, его рука замерла.

– Невероятно! Кровь на менгире оказалась вовсе не кровью Никола.

Люка вздрогнул.

– Что?

– Обнаружена кровь группы ноль, отрицательный резус.

Морино вновь уставился на бутерброд, его замутило, и он выбросил его в мусорную корзину.

– Анник, ведь у Мари, кажется, нулевая группа, отрицательный резус?

Люка замер. Секретарша наморщила лоб, припоминая.

– По-моему, да.

Послышался звук хлопнувшей двери – Люка вышел, он явно куда-то спешил. Стефан и Анник едва успели обменяться недоуменными взглядами, как зазвонил телефон.

– Жандармерия Ланд! Секретарь у телефона! Слушаю! Нет! Господи, этого не может быть…

Потрясенная Анник положила трубку. Стефан нетерпеливо стал выведывать у нее подробности:

– Что? Да говори же!

– Звонили из лаборатории судебной полиции… Восстановлены страницы из журнала старика Перека… Ивонна Ле Биан убила двух своих близнецов спустя неделю после их рождения… задушила… Господи Иисусе!

Когда Ферсен, так же как и Анник, получивший звонок по телефону, примчался в порт, он чуть не сшиб с ног дежурного офицера, который обходил его территорию со своими подчиненными.

– Да что вы все, с ума сегодня посходили?

Извинившись, Ферсен бросился было к сторожевому катеру, но вдруг его встревожила фраза, произнесенная патрульным.

– А в чем дело? Возникли проблемы?

– Проблем-то никаких. Но Ивонна, то есть мадам Ле Биан, закатила целый скандал по телефону, чтобы ее подождал последний паром. У нее, видите ли, открылись срочные дела на континенте, она уверяла…

Дежурный закончил объяснение в одиночестве. Люка уже бежал со всех ног к катеру, чтобы взять курс на Брест.

На третьем менгире пролилась кровь Мари. Логически рассуждая, она была третьей намеченной жертвой. Ферсен запустил мотор на полную мощность. Катер понесся, почти не касаясь волн, хотя и не мог лететь с такой стремительностью, как мысли Ферсена.

Ивонна Ле Биан вошла в палату, где лежала Мари. Под взглядом наблюдавшей за ней через круглое окошко медсестры она спокойно уселась у ее изголовья.

Как только пронзительный глаз Ивонны увидел, что сиделка исчезла, она не спеша встала, взяла подушку, находившуюся рядом на стуле, и приблизилась к больной, оглядев ее без малейших эмоций. Веки Мари задрожали, словно она пыталась их открыть и не могла, дыхание участилось.

Почувствовав чужое присутствие, Мари снова сделала попытку выплыть из бездны, в которой роился водоворот призраков, жаждущих вновь ею завладеть. На краткие мгновения ее сознание прояснялось, и она видела на светло-зеленом потолке желтую электрическую лампочку. Мари упорно старалась зацепиться за этот образ, когда внезапно из смутной пелены выплыло лицо Ивонны.

– Тебя предупреждали – не смей совать нос в наши дела!

Обожженная ее ледяным взглядом и решимостью, которая в нем читалась, Мари испугалась, что Ивонна сейчас окончательно столкнет ее в порожденный кошмаром ад, из которого она с таким трудом выбралась. С подушкой в руке старая женщина уже наклонилась над ней, но тут в палату вошла медсестра.

– Вам придется выйти, – сказала она. – Мне только что позвонили из судебной полиции, – сухо уточнила она.

Узнав Ивонну, медсестра смягчилась:

– Ах, это вы, мадам Ле Биан! Все в порядке? Скоро я выключу свет.

– Я… ненадолго.

Мари захотелось крикнуть, она сделала нечеловеческое усилие, чтобы поднять тревогу, вытянулась на кровати, ее руки, стянутые ремнями, беспокойно задвигались, но Ивонна встала между ней и дверью, за которой скрылся белый халат.

Ивонна тихонько похлопала ладонями по подушке.

– Вижу, тебе стало лучше. Ты, похоже, собираешься встать?

Мари широко открыла глаза, с ее губ сорвался тихий стон, на который Ивонна сочла нужным ответить, словно оправдывалась:

– Твоему брату не следовало сюда являться. Интересно, что он тебе рассказал?

Она поднесла подушку к лицу Мари, но неожиданно ее остановил усилившийся звук мониторинга.

– Вот черт! Да не волнуйся ты так, милочка.

Не сводя глаз с аппарата, она протянула руку к пульту управления мониторингом.

Когда Ферсен вихрем ворвался в палату, он увидел Ивонну, стоявшую рядом с Мари с подушкой в руке.

– Не двигайтесь!

Набросившись на старую женщину, он мгновенно надел на нее наручники. Мать Гвен взглянула на майора с притворным удивлением:

– Что это на вас нашло? В своем ли вы уме, почтенный?

Люка, проигнорировав это замечание, поручил Ивонну заботам двух сопровождавших его полицейских. Он наклонился к Мари, отвязал ей руки и с нежностью проговорил:

– Все в порядке. Я здесь.

Еще не оправившись от испуга, Мари слабо улыбнулась.

– Вам больше нечего бояться, – прошептал он.

Неожиданно голос подала Ивонна: