Белая дорога - Джон Коннолли Страница 20

Судя по печальной улыбке, Ангел угадал мои мысли:

— Что, уже не тот красавец?

Я тоже улыбнулся в ответ:

— Да ты в красавцы особо и не метил.

— Ах да, забыл. Пойдем-ка в дом, а то я, глядя на тебя, сам себе инвалидом кажусь.

На моих глазах Рэйчел нежно поцеловала Ангела в щеку и что-то пошептала ему на ухо. Впервые со времени приезда он рассмеялся.

Тем не менее, когда поверх его плеча она посмотрела на меня, глаза были полны жалости.

Ужинать мы отправились в «Катадин», что на стыке Спринг-стрит и Хай-стрит, центральных улиц Портленда. В «Катадине» вся меблировка как будто не к месту, Здесь эксцентричный декор, и ощущение такое, словно сидишь не в ресторане, а у кого-нибудь в гостиной. Мы с Рэйчел любим сюда ходить — но, к сожалению, это любим не мы одни, а потому какое-то время пришлось дожидаться свободного столика в уютном баре, с завистью поглядывая на завсегдатаев, забредающих пропустить стаканчик и посудачить. Ангел с Луисом заказали бутылку шардоне; полбокала позволил себе и я. Со смертью Дженнифер и Сьюзен я давно уже не притрагивался к спиртному. Так случилось, что в ночь их гибели я находился в баре, и с той поры у меня хватало поводов к самоистязанию — как ни крути, я не оказался на месте в тот момент, когда был им нужен. Теперь иногда, по особым случаям, я позволял себе дома бутылочку пива или бокал вина. Но пить меня не тянуло: вкус к алкоголю почти пропал.

Наконец освободился столик, и свою трапезу в «Катадине» мы начали с великолепных пресных булочек на пахте. Затем обсуждали беременность Рэйчел, затем хаяли мою мебель, затем под морепродукты (для них) и жаркое по-лондонски (для меня) взялись, как обычно, перемывать кости Нью-Йорку.

Наконец очередь дошла до моего жилья.

— Слушай, у тебя дом забит всяким старым дерьмом, — начал выговаривать мне Луис.

— Не дерьмом, а антиквариатом, — увертывался я. — Это все от деда досталось.

— Да хоть от царя Давида, все равно дерьмо есть дерьмо. Ты прямо как те сквалыги из нынешних, что сватают в Интернете всякую дребедень. Мадам, вы когда изволите раскрутить его на новую меблировку?

Рэйчел подняла руки — дескать, сдаюсь, только меня в это не втягивайте, — и тут к столику подошла официантка глянуть, все ли у нас в порядке. Она улыбнулась Луису, который немного расстроился оттого, что ее не устрашил его вид. Многие при нем как минимум съеживаются, а эта сильная, привлекательная женщина не только не испугалась, а еще и поднесла ему даровую порцию булочек и вообще поглядела на него, как собака смотрит на особо аппетитную кость.

— Мне кажется, ты ей понравился, — сообщила Рэйчел с нарочито невинным видом.

— Дорогуша, я хоть и голубой, но не слепой.

— Но ведь она, опять же, с этой стороны тебя не знает, в отличие от нас, — заметил я. — Так что лучше тебе их съесть: когда вздумаешь дать отсюда деру, силы понадобятся.

Луис насупился. Ангел молчал; он вообще нынче не отличался разговорчивостью и слегка оживился лишь тогда, когда речь зашла о Вилли Брю — владельце автомагазина в Куинсе, который в свое время с негласной подачи Ангела с Луисом подогнал мне «Босс-302».

— Представляешь, его сынок обрюхатил какую-то девчонку.

— Который из них? Лео?

— Нет, другой — Ники. Тот, что похож на безумного ученого. Ученый, понятно, в кавычках.

— Ну и теперь он поступит как порядочный мужчина?

— Уже поступил. Сбежал в Канаду. Папаша той девчонки не на шутку взъелся. Папаша носит имя Пит Драконис, но у него кличка Джерси Пит, а с людьми, у которых в погоняле название штата, лучше не ссориться. Исключение может составлять разве что какой-нибудь Вермонт. Парень с этим словом в кликухе от силы заставит тебя спасать китов и лакать чай с пряностями.

За кофе я рассказал об Эллиоте Нортоне и его клиенте.

— Южная Каролина, — нараспев повторил Ангел и покачал головой. — Нет, не из числа моих любимых.

— В самом деле, — согласился я. — Гей-парады проводятся немного в другом месте.

— Откуда, ты говоришь, этот парень? — переспросил Луис.

— Из городка Грейс-Фоллз. Это у…

— Я знаю, где это, — неожиданно сказал он.

Что-то в его голосе заставило меня смолкнуть. Ангел и тот вопросительно поглядел, но не стал задавать вопросов. Мы просто смотрели, как Луис, отщипнув кусочек отвергнутой другом булочки, задумчиво раскатывает его между большим и указательным пальцами.

— Когда думаешь ехать? — спросил он наконец.

— В воскресенье.

Мы с Рэйчел все обсудили и сошлись на том, что моя совесть не успокоится, пока я не съезжу туда хотя бы на пару дней. Рискуя, что во мне образуется пробоина в форме Рэйчел, я поведал о своем разговоре с Макартуром. К удивлению, она беспрепятственно согласилась и на то, чтобы ее проведывали, и на тревожные кнопки — целых две — на кухне и в нашей спальне.

Более того, согласилась и познакомить Макартура с одной из своих подружек.

Луис мысленно сверялся с каким-то внутренним календарем.

— Встретимся там, — подытожил он.

— Я должен кое-что доделать, — посмотрел на него Ангел и тут же уточнил: — По дороге туда, разумеется. — Он щелкнул пальцем по лежащему на столе хлебному катышку. — А так у меня особых дел нет. — Голос звучал нарочито нейтрально, даже скучливо.

Беседа, потеряв ориентир, сошла с курса, но компас я у официантки просить не стал — вместо этого попросил счет.

— У тебя нет предположений, что бы это значило? — спросила меня Рэйчел на пути к машине.

(Ангел с Луисом молча держались на расстоянии впереди.)

— Нет, — ответил я. — Но есть ощущение: кто-то может порядком пожалеть, что эти двое покинули Нью-Йорк.

Оставалось лишь надеяться, что этим «кем-то» не окажусь я.

Ночью я проснулся от доносящихся снизу негромких звуков. Тихонько, стараясь не разбудить Рэйчел, я вылез из постели и, накинув халат, спустился. Дверь наружу была приоткрыта. На крыльце, вытянув босые ноги, сидел Ангел в трико и майке с мордочками Симпсонов. В руке он держал стакан молока, а сам задумчиво смотрел на залитую лунным светом гладь болота. Где-то слева в тишине покрикивали совы — то выше, то ниже. Пара их гнездилась в районе кладбища «Блэкпойнт». Иногда ночами фары проезжающих машин выхватывали из темноты их снижающиеся в кроны деревьев силуэты с еще бьющейся в когтях добычей, мышью или полевкой.

— Что, совы спать не дают?

Он повернул голову, и в улыбке проглянул тот, прежний Ангел.

— Да нет, совы-то нормально. Мне тишина заснуть не дает. Как ты только можешь спать во всем этом безмолвии?

— Хочешь — могу всю ночь давить для тебя клаксон и ругаться на арабском.