Реаниматолог. Записки оптимиста - Владимир Шпинев Страница 9

И вот во время его приступа, когда в очередной раз одышка заставила несчастного принять сидячее положение и мышцы шеи с натугом пытались поднять тяжелую грудную клетку, а рот распахивается точно у пойманной рыбы, я поймал его артерию и высосал миллилитр чуть темноватой крови.

«Вену поймал», – подумал я и еще раз ткнул в артерию, но нет, ошибки в этот раз быть не могло.

А когда пришел анализ, я уже точно удостоверился, что это артериальная кровь, и понял, что дедушка далеко не симулянт, что ему действительно плохо, плохо так, хоть помирай.

Мы уже перепробовали все возможные способы и варианты лечения, я предположил, что виновник его проблемы – его мысли. И мы подключили снотворные, поскольку заметили, что во время глубокого сна, у него нет приступов и содержание кислорода в крови было на приемлемом уровне. И действительно – после назначения снотворных таблеток за сутки приступ посетил старика лишь единожды. Похоже, мы были на верном пути.

С утра сходил на плановую операцию, у парня в мошонке расширились и извились вены, тем самым нарушая отток крови из так нужного для мужчины органа. Наслал на парня бога анестезии – Морфея, он хорошо выспался, правда, вначале тормознулось в ответ на введение наркотика дыхание. Однако это в условиях современной анестезиологии совсем не беда, помог организму пережить небольшой передоз вспомогательным дыханием с помощью специального мешка господина Амбу. Вовремя уснул, вовремя проснулся.

– Ну что, Николай, как вы оцениваете качество анестезии по пятибалльной шкале?

Парень вытянул сжатую в кулак кисть и вытащил большой палец вверх. Кажись, доволен.

Наступил вечер. Написаны дневнички, пора дать организму отдых. Я уже было закинул мягкую подушку на диванчик, протянул к своему ложу удлинитель, дабы насладиться записями других авторов с разряженного телефона, залетел травматолог:

– Володя, разворачивай оборудование в операционной, четверых везут с тяжелыми огнестрельными ранениями!

В это время загрохотала каталка. Чувствуя, что одновременно с четырьмя пострадавшими я не справлюсь, вызвал заведующего и сестер.

Дедушка с бронхиальной астмой с тревогой смотрел на нашу подготовку к чему-то страшному. Запищали аппараты, загудели компрессоры, нагнетающие воздух в дыхательную аппаратуру.

Отправили мы старика в пульмонологию, тем самым освободив койку, предположив, что будет массовое поступление. Он и не сопротивлялся, понимал, что его место нужно для кого-то другого.

По информации, привезут пациентов с ранением в грудную клетку, в живот, в голову, в руку и бог знает еще куда.

Прикатили парня, бледное, в испарине лицо, корчилось в муках сильнейшей боли. Он держался за бок. Пуля прошила брюшную стенку с одного бока в другой. Сочилась алая кровь.

Я даже не стал забирать его в реанимацию, сразу завернул в операционный блок прямо в одежде, не до сантиментов, нужно срочно останавливать кровотечение. С помощью ножниц быстро раздели, подвезли к операционному столу, корчаясь в муках, парень перебрался на стол, я заметил, что он стал слабеть, появилась одышка, необходимо было как можно скорее его спасать. Пока опытная сестра-анестезиолог готовила медикаменты, системы для инфузионной терапии, я поставил катетер в кубитальную вену, потом поставили вторую вену.

– Мне плохо, мне дышать тяжело, – прохрипел парень.

– Все будет хорошо, ты слышишь меня? Мы тебя вылечим! – попытался успокоить я его.

Он кивнул и фонтаном блеванул кислой баландой, задев немного мою тапку крупицами кислой вонючей овсянки с мясом.

«Вот и хорошо, – подумал я, – желудок опорожнился сам собой».