Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью - Пер Дж. Андерссон Страница 9

Индийское общество полно противоречий, часто думал Пикей. Ярким свидетельством противоречий кастовой системы была ситуация с его дедушкой. Работодатели с Запада относились к дедушке с уважением, а для брахманов казалось немыслимым принять еду или стакан воды, если он до них дотрагивался. И, конечно, они не пускали его в храм. Люди пан столетия работали ткачами. Однако дед Пикея нарушил традицию и устроился на офисную работу в Атмолике. Для брахманов он был не больше чем грязь, а британцы обращались с ним достойно. Британцы делали все, чтобы вызвать раздражение брахманов, и выбрали его старшиной деревни, то есть он должен был выступать в качестве посредника, если люди ссорились между собой. Кроме того, он был назначен заместителем начальника колониального ведомства, поскольку брахманы не внушали британцам доверия.

«У брахманов так много табу в отношении еды, у них столь странные правила обращения, что никто не знает, когда они чувствуют себя оскорбленными или польщенными, – это известно только им самим» – так думали британцы о брахманах в Атмолике. Эта неприязнь была взаимной. Ортодоксальные брахманы презирали британцев и отнюдь не лестно называли их beefeaters ^[12] (бифитеры).

Пикей думал, что британцы не просто так выбрали его деда, а вовсе никакого не брахмана, чатаем деревни – ведь это статус, который ко многому обязывал. Чатай сообщал колониальным ведомствам о том, кто родился и умер или кто был наказан, поскольку в деревне не было полицейского участка и паспортной службы. Чатай был уполномочен также налагать штрафы. Если закон нарушался, дед Пикея, с ведома британцев, проводил порку своей деревянной тростью. Дед всегда говорил Пикею, что ему нравятся британцы. «Британцы выполняют то, что обещают, они – хорошие люди. В отличие от брахманов они пожимают нам руки и касаются нас», – говорил он. Потом он предупреждал внука: «Держись от брахманов подальше. Если не соблюдать дистанцию, они могут принести несчастье».

Жизнь в школе Дхенканал была похожа на прогулку по пустыне, и цирк, приехавший в город, стал для Пикея отдушиной. Артисты цирка разбили палатки, привязали своих слонов к колышкам и построили луна-парк. В первый же вечер перед колесом обозрения и каруселями выстроилась огромная очередь, ее контролировали мужчины на переоборудованных велосипедах. Ржавые аттракционы поскрипывали, поблескивали и свистели. Луна-парк казался развалюхой, но Пикей пришел в восторг от жужжащих и дребезжащих аттракционов. Больше всего его манила цирковая палатка. Он ходил между фургончиками циркачей, гладил лошадей и знакомился с жонглерами и укротителями львов. С первого момента знакомства Пикей всегда старался дать понять людям, что он неприкасаемый. Он делал это из уважения, чтобы его собеседники сами могли выбирать, держать ли им дистанцию или прогнать его прочь, чтобы не «испачкаться». «Да нам нет до этого никакого дела!» – заявил один из укротителей. «Мы мусульмане и точно знаем, каково тебе приходится, с нами тоже часто обращаются как с неприкасаемыми», – сказал жонглер. Пикей не очень понимал, что они имеют в виду, поскольку еще не знал, что мусульманам в Индии приходится так же тяжело, как и неприкасаемым. Вероятно, мусульмане не относились к кастовой системе, но когда-то давно они были индусами низшей касты, которые, перейдя в другую веру, попытались избежать статуса неприкасаемых. К сожалению, это не помогло. Дискриминация преследовала их. Кастовая система – это все же неизлечимая болезнь, думал он. Каждый день после школы он отправлялся в цирк. Наконец-то он нашел место, где с ним хорошо обращались! Ему нравились дружелюбие циркачей, их любопытство и способ общения, свободный от предрассудков. Они отвечали на его вопросы и слушали его рассказы. К этому он не привык. Через несколько дней они предложили ему работу. Он подумал: почему бы и нет? Ему было все равно, что пострадает учеба. Таким он был. Он не думал о последствиях и не отклонял хорошие предложения. Он был польщен. В первый раз в жизни его приняли, несмотря на его неприкасаемость. Две недели кряду он таскал сено для зверей и лестницы для палатки. Он писал и рисовал артистам рекламные плакаты. «Становись нашим клоуном и отправляйся с нами в турне!» – предложил ему директор цирка. Да, почему нет? Все равно скоро начинаются летние каникулы, думал Пикей. Став клоуном, он получил длинное полосатое пальто и красный пластиковый нос, ему нужно было выучить пару классических клоунских номеров. Это было несложно. Публика смеялась. Это было легко заслуженное признание. Артисты цирка хвалили его. Но когда директор спросил, хотел бы он отправиться в обширное турне по многим штатам Восточной Индии, он заколебался. У него возникло ощущение, что тут что-то не так. Работа клоуном являлась подтверждением его внеклассового положения. Ведь клоун – неудачник, который пытается получить признание, выставляя себя при этом на посмешище. Он находился среди единомышленников, у него была работа, он даже зарабатывал немного денег, но в то же время ему казалось, что публика – индусы из каст – смеется над ним.

Экзамен в Высшей школе в Хендипаде был его единственным провалом. Он молча сидел на экзамене и не мог ответить почти ни на один вопрос. Экзамен по математике и физике стал катастрофой. Он не понял ничего из того, что сказал ему учитель. «Я неприкасаемый, меня дразнят, и я не могу почти ничего», – думал он, полный жалости к самому себе. Если он не сдаст экзамен, у него не будет будущего. «Тогда мне придется довольствоваться тем, чтобы чистить туалеты в домах богачей, стать ткачом или кирпичным мастером» – это были профессии, предусмотренные для неприкасаемых индусов, которые были не в состоянии изменить свою жизнь. Он спустился вниз к реке, чтобы соединиться с течением и, может быть, оказаться в новом, лучшем мире. Он прыгнул в воду. Сейчас его страданиям придет конец. Его ждет что-то новое. «Что скажет мама?» – успел подумать он, прежде чем его поглотила пучина. И не давая течению увлечь его в бездну, он начал изо всех сил бороться за свою жизнь. Он выплыл на поверхность, добрался до суши и выкарабкался на берег. Затем вновь настойчиво повторил попытку. Прыгнул в воду, снова боролся с течением и всплывал на поверхность. Он прыгнул в третий раз, пошел ко дну и уцепился за большой камень на дне реки. Пришло время прощания с этим миром. Уже не могло быть никакого «назад».

Но камень ускользнул от него, и Пикей снова всплыл наверх. Промокший до костей, грустный, он отправился домой, лег на пол в спальном зале школы и уставился в потолок. Он прокручивал в голове прошедшие события последнего времени. Как же он ненавидел болтовню учителя, одноклассников, мойщика и повара о предопределенности роли каждого человека в обществе. В то же время все, что он делал, имело смысл. Ничто не было бессмысленным. Даже его провал на экзамене нес что-то положительное. Во всем был смысл: в чувстве отчужденности, в попытке самоубийства, в камне, который ускользнул от него и сделал попытку его самоубийства провальной. В поисках утешения его мысли устремились к пальмовому листу с его гороскопом. Пророчество. Он думал о женщине, на которой женится, и попытался представить ее с головы до ног. Перед ним в темноте возник образ светлой женщины. Она была красивой, с мягкой улыбкой. Он чувствовал тепло ее тела, и когда закрывал глаза, его словно окружало мерцание света. Он не мог объяснить, почему, но он знал, что этот свет идет от его матери. В этом не было никаких сомнений. Это было так, как если бы она сидела на полу рядом с его циновкой и следила за ним. «Ты знаешь, – сказала она. – Все остальные – глупцы, а ты все делаешь правильно. Однажды ты встретишь женщину, о которой говорится в твоем пророчестве». Даже если жизнь была к нему не совсем благосклонна, он все равно чувствовал сияние света матери, уберегавшее его от шага на другую сторону.