Наркокурьер Лариосик - Григорий Ряжский Страница 83
Наркокурьер Лариосик - Григорий Ряжский читать онлайн бесплатно
— А Клара Борисоглебовна умерла два года назад, — продолжала словоохотливая девушка. — А сын ее, герр Карл, все равно нам подарки шлет, до сих пор. И мы тоже ходим…
«Сплошные Карлы да Клары… — подумал Гера. — Идиотизм какой-то, двойной херр… — неожиданно вспомнился хозяин первых апартаментов в Германии. — А может, тот самый?..»
— В последний раз конфеты прислал, «Клубника в шоколаде» назывались, мы раньше таких никогда не пробовали… — закончила короткое повествование девушка. — Просто объеденье.
Между тем она перевернула сумку и вывалила на землю огромный кусок полиэтилена — укрывать Карлыча на зиму. Вместе с прозрачным покрывалом на землю вывалилась пустая литровая банка с крышкой и журнал «Спид-Инфо» с эстрадной певичкой на обложке. Певичка была в крохотных трусиках и с голой, накаченной чем-то нечестным, грудью. Правой рукой она поднесла ко рту огромную клубничную ягоду и томно приоткрыла ротик в предвкушении будущего удовольствия. Банка от толчка об землю перевернулась, сделала два оборота по дорожке и замерла этикеткой вверх. Строго говоря, белый бумажный прямоугольник, вырезанный из тетради в клеточку и наклеенный на баночный бок поверх фабричной бумажки, этикеткой не являлся. Но зато самодельная этикетка эта несла информацию не менее важную и одновременно пугающую и обнадеживающую, чем этикетка фабричная. «Клубника протертая, 1995» — сообщала тетрадная бумажка. И выведено это было… Любовь-Петровниной… маминой рукой…
Гера вздрогнул.
— Откуда у вас эта банка? — спросил он девушку, затаив дыхание в странном предчувствии.
Девушка смутилась:
— Я… это… нашла ее… Там… — она неопределенно махнула рукой в сторону.
— Где?!! — неожиданно для себя самого, громко и резко вскрикнул Гера.
Девушка сжалась и испуганно посмотрела на Германа:
— Ну, там, у входа… А чего?..
— Пошли! — заорал он. — Покажешь! — и потащил ее за руку в сторону главного входа.
Через пять минут они стояли около кучи кладбищенского мусора вперемешку с опавшими листьями.
— Здесь… — все еще находясь в испуге, указала на кучу девушка.
Гера посмотрел в указанном направлении и… сердце его остановилось… Прямо сверху, посреди кучи, лежала его старая газета, он узнал ее сразу по зачерканному кроссворду. Рядом валялся один из двух пакетиков фосфалюгеля, а еще чуть дальше, немного в стороне от основания кучи, там, где заканчивалась утоптанная земля и начинался асфальт, — разбитая на куски гипсовая урна с прахом его матери, Любови Петровны… Часть маминого праха была рассыпана по асфальту, другая часть находилась на дне недорасколотого днища урны. Вокруг не было ни души…
«Так… — мысленно и внутренне очень сосредоточенно и тупо констатировало Геркино сознание, — совок и бутерброд отсутствуют…» — О блошином кожзаменителе оно почему-то вообще не вспомнило.
Сердце слабо тюкнуло где-то не на своем месте и ритмично подключилось к работе головы.
Ноги у Герки подогнулись, и он мягко опустился на землю…
— Зайка… — тихо промолвил он, обращаясь неизвестно к кому: то ли к маме, то ли к урне, то ли к девушке, то ли к судьбе-злодейке, — зайка моя любимая…
— Это мое… — тихо сказал он ничего не понимающей девушке, указав на разбитую урну. — У меня украли…
Девушка присела рядом с ним на корточки и очень серьезно произнесла:
— Вот и хорошо, что нашлось, иначе и быть не могло. Надо собрать. Ждите меня здесь, я сейчас…
Через несколько минут она, запыхавшаяся от быстрого бега, вернулась с пустой литровой банкой из-под маминой клубники.
— Вот… — она протянула ее Герке, — пожалуйста… ваша банка… для сбора… Я взяла, чтобы на потом здесь оставить, за Борисоглеб Карлычевым памятником, на весну чтоб…
Не вставая с земли, Гера взял банку в руки и задержал ее в ладонях…
К участку они вернулись вместе. Земля была подмерзшей лишь немного сверху. Справившись с тонким твердым слоем, он легко уже, при помощи куска острого штакетника, выкопал небольшую яму для компотной банки с прахом. Девочка тоже закончила уже Карлычеву прозрачную обмотку и крепеж и собралась уходить.
— Ну, вы тут, в общем, хороните тогда… Не буду вам мешать… До свидания…
— Спасибо тебе, родная, — тихо сказал ей Герка, — что бы я без тебя делал… — Он подумал немного и добавил: — И вот еще… Если что, ты не беспокойся… Я за Карлычем тоже присмотрю… Всегда…
— Вот и спасибочки, — просто ответила девушка. Она развернулась и пошла по дорожке по направлению к выходу.
«Даже не познакомились…» — подумал Герка.
Он вздохнул, взял в руки банку и… задумчиво посмотрел на Полуабрамовича…
Но его он не увидел… Памятник отъехал куда-то в туман, а перед ним последовательно проплыли… сначала красотка с обложки с клубничиной у рта… затем коробка конфет «Клубника в шоколаде» на немецком языке… и, наконец, пустая банка из-под клубники с сахаром 1995 года протирки.
Туман почти рассеялся, и вновь в фокусе оказался керамический Борисоглеб Карлович. В какой-то момент, в самом последнем истаявшем туманном слое, Герке показалось, что Карлыч чуть-чуть улыбнулся… Самую малость…
Теперь Герман Борисович знал, что ему следует делать. Точно знал… Он сдернул с банки крышку, затем скрутил кулек из клубничной обложечной красавицы, оставленной девушкой вместе со «Спид-Инфо», и отсыпал полбанки маминого праха в кулек…
На следующий день Гера приехал на не проданную еще мамину дачу. Он взял в сарае лопату и пошел прямо к клубничным грядкам. Выворотив из грядки первый ком мерзлой земли, Герман достал из кармана кулек, свернутый на этот раз из алюминиевой фольги, и подумал: «Рядом с ним, но без них… Половина и половина…»
Он воткнул лопату в землю и сказал:
— Полуабрамович… — а мысленно добавил: «Ценный сосед…»
Он развернул алюминиевый кулек и внезапно подумал, что дачу ведь все равно придется продавать. Рано или поздно…
Тогда он положил кулек на землю и принялся снова копать. Уже гораздо глубже…
Казалось, прошла уже целая вечность, но на самом деле, если постараться и припомнить все в деталях, то случилось это не так уж и давно — месяца три тому назад, не больше. Хотя, чего напрягаться — у меня факты перед глазами и высчитать можно с точностью до дня. А факты у меня вообще-то не перед глазами, а перед глазом, — единственно по-нормальному зрячим, хоть и подтекающим иногда густой пахучей жижей, особенно когда на улице мороз. Другой глаз я потеряла не по своей вине и безвозвратно. Тогда, помню, сидели мы с Берингом в подвале, на углу Кизлярской и Третьей Подшипниковой, в сером доме, где гастроном. Замок на подвальной двери там был говно, его постоянно срывали бомжи, наши же, кизлярские, — нужно было всего лишь чуть-чуть нажать, и ушки, слегка наживленные жэковским плотником, сразу сдавались и отваливались вместе со ржавым амбарным замком — поэтому почти всегда там было открыто. А как раз случился прорыв кипятка, и туда спустились водопроводчики, чтобы перекрыть стояк. Они тогда увидали нас и стали прогонять. Я решила быстро отвалить и не связываться, а Беринг, наоборот, не захотел уступать и решил ввязаться и отстоять нашу территорию. Вот тогда-то он и получил разводным ключом по башке и, взвыв не по-человечески, выскочил из подвала, как ошпаренный, и исчез за углом. С тех пор я его не видала, несмотря на то, что между нами тогда в очередной раз началась любовь, и хотя у нас это не было особо принято, Беринг даже частенько делился со мной хавкой и всем прочим. Любовь не любовь, но в жизни этой, в промежутке от Кизлярки до Подшипников, каждый у нас все равно был сам за себя. Правда, он и раньше исчезал, бывало, в неизвестность, от нескольких дней до двух-трех месяцев, за что и получил от Еврея кликуху Беринг, но потом всегда возвращался домой, в промежуток, где все мы обитали не первый год уже: летом — ближе к гаражам и рынку, а зимой — к подвалу и магазину. А Еврей… Нет, про него, пожалуй, я расскажу позже…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии