Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил Страница 6

Та, уже вырвавшись вперед, крикнула кровельщикам:

– Спускайтесь вниз, ребята! Подкрепитесь рагу с олениной. Дождь может снова начаться в любую минуту.

У меня сжалось сердце. Оленина…

– Заходите, – жестом пригласила меня внутрь Ребекка. – Располагайтесь. Чашечку чая?

Огонь в очаге дружелюбно заиграл язычками невысокого пламени. Опустившись в большое, мягкое кресло, стоявшее недалеко от камина, я огляделась. В доме были две комнаты с полами, выложенными широкими деревянными панелями, гостиная с камином и кухня, чьи окна со средниками выходили в сад.

Бернард развалился на ковре у моих ног; из соседней комнаты тут же вынырнул желтый кот и подбежал к сенбернару. Пес лизнул его, и кот пристроился у его пушистого бока.

– Какая прелесть! – не сдержала я восторга.

– Они стали лучшими друзьями, – засуетилась на кухне Ребекка, наполняя чайник. – Мамаша Джимми отказалась от детеныша, когда котенку было всего пять недель, а Бернард его искренне полюбил.

– Вы могли бы накрутить до миллиона просмотров на YouTube.

– Гм, – пожала плечами Ребекка. – У кого есть время на это?

Ее отношение к YouTube меня ошеломило. И вновь напомнило о том, что мой мир остался далеко от меня. В эстетствующем и техничном «Заливе» Сан-Франциско все днями и ночами просиживали в соцсетях. Но, сказать по правде, вынужденный перерыв пришелся мне по душе.

– Верно, – моя нога расслабилась у огня, и я слегка вытянула ее. – Вы давно здесь живете?

– Не очень. Всего пять лет. Мы с мужем, Филиппом, сошлись в Лондоне. Нам обоим захотелось перебраться в какое-нибудь старинное поместье, где я могла бы разводить лошадей. Давкоут идеально подходит для этого, – сняв со спинки дивана шаль, Ребекка присела напротив меня. – Нам потребовался почти год, чтобы сделать его пригодным для жизни. Если вы захотите, я после обеда устрою вам экскурсию.

– Я не против.

– Филипп работает в банковской сфере и всю рабочую неделю проводит в городе. Приезжает сюда только на выходные. Так что большую часть времени я предоставлена самой себе. Но я мечтала о такой жизни с детства, и мне здесь очень нравится.

– Я понимаю, почему.

Чайник засвистел, и Ребекка вскочила с дивана:

– Чай будете с сахаром или с молоком?

– И с сахаром, и с молоком, – рассмеялась я, наблюдая, как Ребекка заливала кипяток в заварной чайник; ее стройная фигура покоряла изяществом, длинные, светлые, ровно подрезанные волосы ниспадали чуть ниже лопаток. – Вы тоже работали в городе?

– Да. И тоже в банке. После женитьбы одному из нас пришлось уволиться – мы с Филиппом работали в одной компании. Возникли… сложности, – Ребекка подняла поднос. – Теперь мои «проекты» – дом и конюшни. А скачки доставляют мне ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Вы тоже в них участвуете?

– Да.

– Потрясающе, – забрала я у Ребекки чашку на блюдце.

– А вы правда ничего не знаете о поместье Розмер? – усомнилась она.

– Правда. Мама умерла месяц назад. Перебирая ее вещи, я нашла письма от Джонатана Хавера. На прошлой неделе я ему позвонила. И тогда впервые услышала об имении.

– Письма? – переспросила Ребекка.

Ее тон показался мне чересчур безразличным, и я предпочла не вдаваться в подробности:

– Я мало что из них поняла. Только то, что кто-то проявлял интерес к приобретению этой собственности.

– Вот как, – по окнам застучали капли дождя, и Ребекка подняла глаза к потолку, словно могла разглядеть сквозь него кровельщика. – Скоро Тони придет. Он любит поворчать, бывает грубоватым, да и за манерами не следит. Вы не обращайте на это внимания. Такой уж он человек, – я пожала плечами. – Даже не представляю, кто мог интересоваться Розмером… – отпила глоток чая Ребекка. – Дом в аварийном состоянии, он разрушается на глазах. И в то же время он числится в списке «неприкасаемых». Вы не сможете даже гвоздя в нем забить без особого разрешения.

– Мистер Хавер тоже упоминал об этом списке. Но я не вполне понимаю, что это значит. Дом охраняется государством как исторический памятник? Или что-то другое?

– Головная боль – вот, что это значит. Давкоут включен в список зданий II категории. И то нам пришлось вывернуться наизнанку, чтобы установить в дамской комнате нормальную раковину. Местный совет возглавляет миссис Стоунбридж… – я рассмеялась: в устах Ребекки это имя прозвучало как прозвище бой-бабы, если не разбойницы с большой дороги из старых преданий. – Гортензия Стоунбридж охраняет эти здания как сущий цербер, даже в кабинет к ней попасть непросто. Держит круговую оборону, – поставила чашку на блюдце Ребекка. – А главным критерием для включения того или иного здания в список служит его историческая ценность. К первой категории причисляются здания, имеющие особое значение для страны. Есть и другие условия, но суть одна: любые меры по восстановлению, обновлению и ремонту невозможны без одобрения местного совета. Наш дом относится к зданиям второй категории. Но миссис Стоунбридж потрепала нам нервы.

– Звучит пугающе.

В дверь постучали, и Ребекка метнулась к ней.

– Заходите, заходите! – проговорила она, сдернув с вешалки у двери полотенце.

Забежав в дом, две большие собаки тут же помчались к Бернарду, и их хозяйке пришлось прикрикнуть:

– Сидеть!

Царапнув по полу когтями, собаки замерли на месте. Кот предусмотрительно удрал.

Слово «ворчливый» (а именно так охарактеризовала кровельщика Тони Ребекка) всегда ассоциировалось у меня со старостью. Но переступивший порог высокий мужчина оказался моего возраста. Может, чуть-чуть постарше – лет сорока. Одет он был в видавшую виды коричневую кожаную куртку и джинсы. Почти не задержав на мне взгляда, он скинул куртку:

– Дождь зарядил надолго. Я приду завтра. С сырой соломой невозможно работать.

– Оливия Шоу, это Тони Уиллоу. Оливия – новая графиня Розмерская.

– Здрасьте, – не изменив тона, сказал Тони; его акцент оказался менее выраженным, чем у Ребекки.

– Приятно с вами познакомиться, – любезно ответила я.

Второй мужчина топтался на дворовом половике. Он был такой же высокий, как Тони, но моложе его лет на десять. Черные кудри, растрепавшиеся от дождя, обрамляли вытянутое, довольно примечательное лицо – большие темные глаза под черными бровями, широкий рот. Когда он вошел внутрь и посмотрел на меня, мне показалось, что я его напугала.

– Здравствуйте, – сказал он через пару секунд и осклабился: – Значит, это вы – новая графиня. Ваш приезд взбудоражил всю деревню.

Я невольно зарделась до самых ушей. И затрясла головой:

– Пожалуйста, зовите меня просто Оливия.

– Оливия так Оливия, – приблизившись, протянул руку парень. – А я – Самир Малакар. Большинство здешних жителей зовут меня просто Сэм.