Тоскана для начинающих - Имоджен Эдвардс-Джонс Страница 57

Как обычно, конец июля и начало школьных каникул, когда устраивается Festa di Formaggio, – праздничное время в календаре Белинды и период затишья в «Casa Mia». Покуда прибрежные курорты кишат семьями, состоящими из капризных родителей и их едва одетых кричащих отпрысков, «Casa Mia», где придерживаются политики «никаких детей», пустует. И только в августе, когда семейные толпы отправляются восвояси, тихие парочки и группы мигрирующих европейцев начинают снова заполнять комнаты. В это время Белинда обычно организует участие экспатов в festa, часами говорит о сыре и катает огромные куски pecorino [122]по территории «Casa Mia». Но в этом году задание обеспечить группу столами и стульями едва ли вообще способно занять ее. Понадобится всего лишь позвонить по телефону всем участникам сырного фестиваля и поручить каждому принести для себя сиденье, потом написать записку Джованне насчет ее высокого стола, и долг будет выполнен.

Итак, поскольку у нее мало дел – или, честнее будет сказать, вообще нет ничего и никого, чтобы занять время, – Белинда бросается в приготовления к вечеринке и даже делает ее тематической. Она заключила, что если не может катить сыр вниз по склону холма, то закатит гораздо лучшую, гораздо более шикарную вечеринку, чем Лорен, и это неопровержимо докажет: она – лучшая хозяйка в долине.

– Вечеринка будет rustica, – с воодушевлением говорит она Дереку.

– А-а. – Он явно не вполне понимает, что значит rustica. – Барбара так надеялась, что сможет надеть те шортики Аладдина. Она починила их за очень большие деньги.

– О, это будет довольно опасно, – отвечает Белинда. – Будем надеяться, что швы теперь стали немного крепче, чем в прошлый раз. – Она смеется, несколько перебарщивая.

– Да, так вот, – продолжает Дерек, и голос его звучит подчеркнуто тихо. – Rustica, говоришь?

– Rustica, – повторяет она.

– Это и есть ее тема?

– Конечно, это и есть тема, Дерек.

– М-м… – задумывается он. – Кстати, ты справилась со своим заданием для сырного фестиваля?

– С моим заданием? – спрашивает Белинда.

– Да, – говорит Дерек. – Столы и стулья – ведь именно это тебе поручили, в конце концов, не так ли?

– Нет, правда, Дерек, – выпаливает Белинда, – когда человек настолько привык все организовывать, так же как привык принимать участие в соревнованиях на Festa di Formaggio, такую чепуху, как стулья и столы, едва ли можно назвать заданием.

– Я знаю, Белинда, – говорит он, – но все же они важны, знаешь ли. Нам нужно где-то сидеть, а девушкам из монастыря нужно куда-нибудь выложить их еду.

– В самом деле, Дерек, за кого ты меня принимаешь? – смеется Белинда. – Как бывший представитель сообщества экспатов я уверена, что смогу справиться с несколькими стульями. Во всяком случае, – говорит она весело, – меня гораздо больше занимает моя сегодняшняя soiree… Попомни мои слова, Дерек, это будет вечеринка года!

– Да ты соревнуешься, – ухмыляется он.

– Что? – говорит Белинда, проверяя свое отражение в окне балкона.

– Ты соревнуешься с Лорен – после приема, который она устроила на той неделе.

– И ты еще называешь себя моим другом, Дерек! – фыркает Белинда. – Ты отлично знаешь, что моя soiree будет не только более стильной и более веселой, чем вечеринка этой американки, но она также будет гораздо более непринужденной!

– Прости меня, Белинда, – замечает Дерек, – но в твоих словах звучит некоторое напряжение.

– Напряжение ? – отвечает она, и тон взлетает на три октавы в одном-единственном слове. – Я не напряжена, Дерек. – Она спускается вниз по лестнице. – А вот ты, можно сказать, ведешь себя несколько вероломно.

– О, – тихо говорит Дерек, – мне жаль, что ты воспринимаешь это таким образом…

– Не перебивай, Дерек, – хмурится она. – В любом случае, боюсь, я сейчас не могу с тобой разговаривать. У меня масса дел, а еще мне надо готовить закуски. Итак, увидимся позже, – утверждает она. – Надеюсь, твоя жена все же не наденет свои заштопанные шортики и у нас будет замечательная вечеринка. Хорошо?

– Хорошо, – соглашается Дерек.

– Ладно, – говорит Белинда. – Примерно в семь тридцать?

– В семь тридцать, – повторяет Дерек.

– Не опаздывайте.

– Не опоздаем.

– Arrivadeary, – говорит Белинда.

– Arrivadeary, – бормочет Дерек.

* * *

Дерек не единственный, кто безнадежно пытается взглянуть на вечеринку Белинды с оптимизмом. Мэри это тоже кажется трудным. Но у Мэри сейчас вообще много трудностей. Надо есть, спать, пытаться проявлять хоть какой-то интерес к soiree и, кроме того, суметь не слишком много улыбаться. С самого дня новоселья Лорен у Мэри в мыслях – только Кайл. То, что начиналось всего лишь как курение марихуаны на тосканском холме, теперь переросло в полноценную историю любви, и все за спиной матери. И хотя физически Кайл все еще ей не любовник, Мэри отчаянно влюблена.

К счастью, ее мать слишком занята своей ненавистью к его матери, и ни одна из них не в состоянии заметить, что их отпрыски почти каждый день надолго исчезают из дома в одно и то же время. В эти ленивые послеобеденные часы, когда солнце стоит высоко и греет жарко, а Белинда обычно валяется на кровати, храпя резкими, короткими взрывами, напоминающими звуки отбойного молотка, Мэри норовит потихоньку улизнуть. Она бежит через пыльные поля пожелтевшей травы с мириадами бабочек к древнему узловатому оливковому дереву, которое они с Кайлом выбрали в качестве места для свиданий три недели назад. И пока его мать думает, что он читает книги, необходимые для учебы в Йеле, или «выпевает» свои стрессы в комнате для занятий йогой, он лежит в высокой траве, обняв Мэри, перебирая ее волосы, и оба шепчут, как счастливы, что нашли друг друга.

– Ты совсем не похожа… ни на одну… девушку… с которой я… когда-либо… встречался, – говорит он, лежа рядом с ней в траве и целуя ее горячие губы после каждого слова. – Ты… удивительная.

– Ты так думаешь? – шепчет она, переворачиваясь на бок и приподнимаясь. Длинные волосы падают ей на плечи.

– О Боже, да, – шепчет он в ответ.

Они по крайней мере по часу в день проводят вместе, а иногда, если удается, даже по два: лежат в высокой траве, делятся всеми мыслями, тайнами и снами, целуются и касаются волос, лица и рук друг друга. Остаток дня для них протекает в ожидании этого чудесного часа или в проигрывании его про себя снова и снова. И целый день они вынуждены выслушивать унизительные комментарии своих матерей. Лорен попросту жалеет Мэри; то, что у бедняжки такая тяжелая мать, внушает ей жалость, а кроме того, она испытывает некоторую досаду от того, что кажется ей весьма огорчительной бесхребетностью девушки. Со своей стороны Белинда рассматривает Кайла как выражение всего американского и даже вида его не выносит. Его ровные белые зубы, его умное, красивое лицо, его темные волосы и глаза – все это действует ей на нервы. Она ужасно рада, что пресекла их отношения с Мэри в зародыше.