Краткая история тракторов по-украински - Марина Левицкая Страница 49

— Могу ли я поговорить с Валентиной?

— А кто ее спрашивает? — поинтересовался прогоркло-маслянистый голос.

— Я — дочь мистера Маевского. Мы с вами уже беседовали. — (Нужно было назваться фальшивым именем и придумать какую-нибудь легенду.)

— Я прошу вас больше не звонить мне, миссис э… мисс э… Почему вы решили, что Валентина находится здесь?

— Вы же умчались с нею навстречу мечте. Вместе со всем ее имуществом. Помните?

— Я просто оказал ей услугу. Она здесь не живет.

— Куда же в таком случае вы ее отвезли?

Молчание.

— Скажите, пожалуйста, как мне с ней связаться? Она забыла некоторые вещи, которые, как мне кажется, могут ей понадобиться. К тому же на ее имя приходит почта.

Минутная пауза, после которой он сказал:

— Я передам, чтобы она с вами связалась.

Несколько дней спустя отец получил письмо от Валентининого адвоката, где говорилось, что всю корреспонденцию следует пересылать в его офис, а контакты осуществлять только через него.

Я могла понять одиночество, которое, наверное, томило отца, поскольку — странное дело — разделяла его чувства. Валентина заняла такое огромное место в моей жизни, что после ее исчезновения осталась зияющая пустота, в которой, подобно испуганным птицам, кружились вопросы. Куда она пропала? Где работает? Что собирается делать дальше? С кем дружит? С каким мужчиной или мужчинами спит? Просто снимает кого попало или же у нее есть близкий человек — милый, невинный английский паренек: она возбуждает его своей экзотичностью, но он слишком застенчив и к ней не пристает? А Станислав — где он устроил свой новый тайник для порнографии?

Вопросы не давали мне покоя. В моем воображении одна картина сменялась другой: Валентина и Станислав совсем опустились и бедствуют в грязной съемной квартире с дешевой мебелью где-то в Питерборо; или же ютятся со всеми своими мешками для мусора на чердаке захудалого пансиона; или, возможно, живут в шикарном любовном гнездышке, оплаченном ее хахалем; бывшие мамины сковороды и кастрюли дымятся, заполняя всю кухню паром от полуфабрикатов, а когда они едят, рядом на столе громоздится маленький портативный ксерокс. Они выходят из дому после ужина? И с кем? А если остаются дома, кто стучит к ним в дверь посреди ночи?

Я неоднократно проезжала мимо дома Задчуков, чтобы посмотреть, не стоит ли рядом с ним Дерьмовая Машина. Ее там не было. Я спрашивала соседей, не видели они Станислава или Валентину. Не видели. Служащий на почте и продавщица в магазине на углу — тоже. Даже молочник, который совершал ежедневные обходы.

Поиски Валентины стали моей навязчивой идеей. Всякий раз, когда я проезжала через деревню или Питерборо, мне казалось, что в конце каждого переулка мелькает Дерьмовая Машина. Я резко тормозила или же делала отчаянный разворот, а другие водители раздраженно мне сигналили. Я говорила себе, что должна разузнать о ее планах — собирается ли она оспаривать решение суда, сколько денег попросит за развод и не депортируют ли ее вначале. Я убеждала себя, что должна это узнать из-за «ролика» и почты, приходившей на ее имя, — в основном буклетов и листовок, где предлагались жульнические способы быстрого обогащения или сомнительные косметические препараты. А на самом деле меня обуяло жгучее любопытство. Мне хотелось побольше узнать о ее жизни. Выяснить, кто она такая. Вот что мне хотелось узнать.

Однажды в субботу я в припадке любопытства решила пошпионить за домом Эрика Пайка. Адрес нашла через телефонный справочник и указатель «От А до Я». Это было современное бунгало в неогеоргианском стиле, построенное за наклонным газоном в глухом переулке из похожих бунгало: белые колонны у входной двери, львиные головы на воротных столбах, освинцованные окна, викторианский газовый фонарь на подъездной дорожке (переделанный в электрический), множество висячих корзин с выпадающими розовато-лиловыми петуниями и большой пруд с фонтаном и карпом кои. Во дворе стояли две машины — большая синяя «вольво» с вместительным багажником и маленькая белая «альфа-ромео». Валентининого «ровера» не было и близко. Я припарковалась немного в сторонке, включила радио и принялась ждать.

Час-полтора ничего не происходило. Потом из дома вышла женщина. Привлекательная женщина лет за сорок, с макияжем и на высоких каблуках — я заметила на лодыжке маленькую золотую цепочку. Она подошла к моей машине и жестом попросила опустить окно:

— Вы частный детектив?

— Нет, я просто… — Воображение меня подвело. — Просто жду подругу.

— Если вы детектив, то можете проваливать к чертовой матери. Я не видела его уже три недели. Между нами все кончено.

Она развернулась и зашагала обратно к дому, увязая каблуками в хрустящем гравии.

Несколько минут спустя в дверях появился мужчина и стал пристально смотреть в мою сторону. Высокий и плотный, с густыми черными усами. Когда он направился ко мне по дорожке, я быстро включила зажигание и умчалась.

На обратном пути у меня появилась еще одна идея. Я свернула на Холл-стрит — к дому Боба Тернера, куда мы когда-то отвозили толстый коричневый конверт. Но дом оказался совершенно пуст, и на воротах висела табличка: «Продается». Я заглянула в окно: гардины еще не сняли, но никакой мебели внутри уже нет. Меня заметила соседка и высунула из-за двери голову, ощетиненную бигуди:

— Съехали.

— Станислав и Валентина?

— Эти-та давным-давно. Я-та думала, вам нужны Линакеры. Уехали на прошлой неделе. В Австралию. Вот повезло засранцам.

— Вы были знакомы с Валентиной и Станиславом?

— Маленько. Они так шумели — носились оба по дому посреди ночи. Даже и не знаю, зачем ему все это нужна была.

— Не знаете, где она сейчас живет?

— Последний раз слыхала, чта она вышла замуж за какого-та старого извращенца.

— Извращенца? Вы уверены?

— Нуда, за грязного старикана. Мистер Тернер так его и называл — «Валентинин грязный старикан». Они говорили, у него денег куры не клюют.

— Так и говорили?

Слезящиеся глаза под бигуди моргнули, но продолжали на меня пялиться. Я встретилась с ней взглядом.

— Она вышла за моего отца. Глаза снова моргнули и опустились.

— А вы в Украинский клуб-та не пробовали? Она туда время от времени наведывалась.

— Спасибо. Хорошая мысль.

В пожилой даме, сидевшей на регистрации в Украинском клубе, я узнала мамину подругу — Марию Корноухову, которой не видела с самых похорон. Мы крепко обняли друг друга. Она не встречала Валентину уже несколько недель. Ей хотелось знать, зачем я ее ищу и почему она не живет с отцом.

— Кукла розмалевана. Знаете, она никогда мине не нравилась, — сказала она по-украински.

— Мне тоже. Но я думала, она позаботится об отце.

— Ха! Хиба шо про его деньги! Бедна ваша мама — кажду копейку берегла. А ця все растратила на крема та прозрачни платья.