Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Воллам Мортон Страница 49

Он повествует о том, как его развлекали в лагере бедуинов на равнине Изреель и как женщины хором возносили импровизированные хвалы — так поступают они и сейчас. Тем временем, в качестве особого жеста уважения к гостям, местные пастухи прогнали перед ними свои стада.

Шульц пишет:

Помимо криков радости, доносившихся из женского шатра, через мужской шатер провели овец. Сделано это было следующим образом: пастух шел впереди и играл на дудке или свирели, а овцы следовали за ним. Когда пастух менял тон на своем инструменте, повышая его или понижая, замедляя или ускоряя темп, овцы выполняли соответствующие движения с точностью французских танцоров, исполняющих менуэт. Как только один пастух прошел таким образом, за ним последовал другой — со своим стадом; и так далее, один за другим, особое внимание привлекали прыжки ягнят и козлов. Не у всех пастухов были свирели, но у некоторых были иные музыкальные инструменты.

Танец овец, козлов и ягнят закончился, и вошли верблюды. Однако они протанцевали не в шатре, а вокруг. И пока продолжались прыжки животных, все еще были слышны пронзительные крики женщин.

Этот поразительный обычай, возможно, восходящий к ветхозаветным временам, полностью исчез среди бедуинов или еще сохраняется в отдаленных краях пустыни? Никто не имеет такой власти над своими стадами, как арабские пастухи, покорность овец пастырю безгранична, так что можно вообразить, что вместе они способны продемонстрировать и этот трюк.

Ни одно животное, упомянутое в Библии, не сравнится по обилию символических значений с овцой. Я убежден, что она названа там не менее пятисот раз. И вам не удастся далеко проехать по дорогам Палестины, не увидев фигуру с посохом в руке, символизирующую любовь и сострадание Иисуса Христа.

4

Я путешествовал по суровому горному району в сторону прекрасной долины Сихем, где расположен древний город Наблус — та самая узкая долина Сихем между горными хребтами из книги Бытие.

Оживленные улицы Наблуса напоминают темные туннели, заполненные верблюдами, ослами, людьми, и все это — типичный образчик бурной жизни Востока. Население города составляют фанатично настроенные мусульмане, и в одном недавно изданном путеводителе рассказывается, что без проводника здесь ходить опасно. Я так не нахожу. Признаю, мое появление не послужило сигналом к всеобщей радости, более того: некоторые смотрели на меня так, словно мечтали пырнуть ножом, но это всего лишь привычное для них выражение лица.

Когда разобьешь лед, оказывается, что люди здесь вполне добродушные. Например, я зашел в здание, которое, как мне показалось, было старой церковью времен крестоносцев, и внезапно оказался на арабской мыловаренной фабрике. Меня встретили очень приветливо, стали показывать, как делают мыло, а на прощание настойчиво вручили несколько кусков, так что мне пришлось таскать с собой дополнительный груз, а позже я обнаружил, что этот диковинный продукт совершенно не дает пену.

Но именно в Наблусе я нашел самую странную и самую древнюю секту в мире — самаритян. На протяжении 2500 лет они сумели сохранить чистоту крови. Они претендуют на роль единственных истинных представителей рода Сыновей Израиля и ненавидят современных евреев так же яростно, как и во времена Христа.

Жалкие остатки этой некогда могущественной народности насчитывают 150 человек. Это не идет ни в какое сравнение с 20 000 мусульман, среди которых они живут.

Самаритяне держатся особняком. Ими управляет первосвященник, чей предшественник многие столетия назад считался главным конкурентом первосвященнику Храма в Иерусалиме. Они посещают свою синагогу, соблюдая древние и весьма необычные правила и ритуалы. Из всего Ветхого Завета они признают лишь Пятикнижие Моисея, а своим наиболее ценным сокровищем называют древний список этой книги на пергамене, написанный, согласно преданию, Аароном, братом Моисея.

Каждый год самаритяне приносят баранов в жертву на вершине священной горы Гаризим. Этот праздник совершается в точности согласно описанию Пасхи, какой она была в ветхозаветные времена. Вся община оставляет дома и разбивает лагерь на вершине горы. Накануне Пасхи, когда наступает полнолуние, первосвященник читает молитвы, а его помощники перерезают горло жертвенным агнцам — неприятная для современного человека, но восхитительная в своей исторической достоверности церемония, последний реликт ритуалов древнего Израиля.

Вход в шатер забрызган кровью. Мясо жертвенных животных зажаривают и съедают: самаритяне должны заглатывать его крупными кусками, изображая спешку, в которой израильтяне бежали из Египта.

Любопытно, что благодаря евангельской притче за термином «самаритянин» устойчиво закрепился эпитет «добрый», и мы в повседневной жизни пользуемся определением «добрый самаритянин», подразумевая человека благородного и готового к самопожертвованию. В то время как для евреев, живших во времена Христа, не было людей более жестоких и отвратительных, чем самаритяне. Эти два народа ненавидели друг друга, и современные самаритяне сохранили отвращение по отношению к иудеям, так что это, можно сказать, древнейшая в мире ненависть.

Антипатия родилась в эпоху еврейских царств. Когда умер Соломон, разразилась гражданская война, которая привела к расколу нации: десять колен образовали северное царство Израиль со столицей в Самарии; а колена Иуды и Вениамина создали южное царство со столицей в Иерусалиме. Ассирийцы разгромили государство Израиль и в 721 году до н. э. депортировали десять колен; вавилоняне разорили Иерусалим в 586 году до н. э. и угнали в плен два других колена. Примерно через пятьдесят лет после этого часть потомков колен Иуды и Вениамина вернулись в Иерусалим (и с этого времени появилось слово «евреи») и занялись восстановлением Храма. Они обнаружили, что за годы вавилонского пленения ассирийские колонисты вступали в брак с представителями северных колен и таким образом унаследовали Самарию. Евреи решительно отказались от дружбы и общения с этим смешанным народом; именно тогда и началась древняя вражда.

Я нашел человека, говорящего по-английски, и мы с ним отправились в дом первосвященника. Это маленькая, недавно построенная каменная вилла — старый квартал самаритян был сильно разрушен землетрясением, и секта заново отстроила для себя дома на окраине Наблуса.

Нас пригласили в верхние комнаты, где не было ничего, кроме значительного количества матрацев, свернутых и сложенных на полку, а также нескольких стульев. Первосвященник оказался высоким, худым горбоносым мужчиной с угольно-черной бородой, словно сошедшим с барельефов дворца Ашшурбанипала. Широким вежливым жестом он пригласил нас садиться, а затем опустился на стул напротив, положил руки на колени и заявил, что наступили тяжелые времена для самаритян. Теперь богатые американцы не проезжают через Наблус. Очень жаль, потому что нужно строить новую синагогу.

Он говорил об Америке, как мог бы рассуждать о ней Фрэнсис Дрейк — как о стране безграничного богатства, он выражал решимость выучить английский язык, чтобы поехать и взять часть этих несметных сокровищ.

С трудом переведя разговор на менее материальные темы, я выяснил, что мой собеседник убежден: его 150 самаритян — единственные на земле люди, что-то понимающие про Бога. Такая глубина убеждения производила впечатление.