Забрать любовь - Джоди Пиколт Страница 46

Я была воспитана в большей строгости, чем Джейк, но мы оба были католиками и отлично понимали последствия греха. Я не сомневалась в греховности земных радостей. Секс оправдывался только деторождением, а вне уз брака и вовсе представлял собой святотатство. Я ощущала, как мои бедра и грудь наливаются кровью и пульсируют. Я понимала, что нахожусь во власти тех самых нечистых мыслей, о которых меня предостерегали сестры. Но не понимала, как нечто столь приятное может быть таким уж скверным. И я не знала, к кому обратиться за разъяснениями. И ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось быть с Джейком, прижаться к нему, проникнуть в него и выйти с обратной стороны.

Джейк сжал мою руку и кивнул на зарождающуюся на востоке радугу. Мне показалось, что эти кровоточащие фиолетовые, оранжевые и синие пряди пытаются защитить нас с Джейком и наши чувства. У меня даже руки зачесались, так захотелось все это нарисовать. Я вспомнила свое первое причастие. Священник положил мне на язык маленькую сухую облатку и сказал:

— Тело Христово.

И я послушно ответила:

— Аминь.

Позже я спросила у сестры Елисии, действительно ли облатка является телом Христа, и она ответила, что так и есть, только в это надо очень сильно верить. Она сказала, что мне очень повезло принять его тело в себя, и весь этот радостный и солнечный день я ходила, раскинув руки, в полном убеждении, что Господь во мне и со мной.

Джейк обнял меня за плечи, породив целый поток новых, неизведанных ощущений, и запустил пальцы мне в волосы.

— Я не могу работать, — сказал он. — Я не могу спать. Я не могу есть. — Он потер пальцем верхнюю губу. — Ты сводишь меня с ума.

Я кивнула. Я не могла произнести ни слова. Поэтому я склонилась к его шее и поцеловала ямку у него за ухом. Джейк застонал и оттолкнул меня. Свалившись с ящика, я упала на сырую траву. Он упал сверху и грубо прижался ртом к моим губам. Его рука коснулась моей шеи, скользнула вниз и замерла под грудью. Я чувствовала, как его пальцы касаются изгибов моей плоти. Они сжимались и разжимались, как будто их хозяин пытался взять себя в руки.

— Давай поженимся, — прошептал он.

Меня шокировали не столько его слова, сколько осознание того, что я влюблена в него по самые уши. Я всегда знала, что кроме Джейка мне в этой жизни больше ничего не надо, но теперь поняла, что этот жар внутри будет нарастать и сжигать меня. Чтобы избавиться от него, мне необходимо было полностью отдаться и открыться. Это означало, что Джейк узнает все мои тайны и мою боль, а к этому я была не готова. Но если я буду продолжать встречаться с Джейком, то настанет момент, когда я уже не смогу повернуть обратно.

— Мы не можем пожениться, — ответила я, отталкивая Джейка. — Мне всего семнадцать лет. — Я подняла к нему лицо, но в его глазах увидела лишь собственное искаженное отражение. — Я думаю, нам надо расстаться, — дрожащим голосом закончила я.

Я встала, но Джейк продолжал держать меня за руку. Я ощутила, как в груди зарождается паника. Еще мгновение, и она захлестнет меня с головой.

— Пейдж, — заговорил Джейк, — мы никуда не будем спешить. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь. Я знаю, что ты хочешь того же, что и я.

— Неужели? — прошептала я, злясь из-за того, что не удается взять себя в руки, и осознавая, что он, по всей видимости, прав. — Так чего же ты хочешь, Джейк?

Джейк встал.

— Я хочу знать, что ты видишь, когда смотришь на меня. — Его пальцы впились в мои плечи. — Я хочу знать твоих любимых музыкантов, а еще — в котором часу ты родилась и чего ты боишься больше всего на свете. Я хочу знать, как ты выглядишь, когда засыпаешь. — Он провел пальцем по линии моего подбородка. — Я хочу быть рядом, когда ты просыпаешься.

На мгновение я представила жизнь, которую он мне предлагал и которая могла стать моей жизнью. Меня окружат смех и тепло большой семьи. Я впишу свое имя в большую семейную библию рядом с его именем. Каждое утро я буду провожать его на работу. Я, как на экране, увидела все то, о чем мечтала. Я задрожала. Я знала, что не имею на это права, потому что понятия не имею, как войти в эту нормальную, надежную семью.

— Ты в опасности, — прошептала я.

Джейк посмотрел на меня так, как будто видел впервые в жизни.

— Ты тоже, — ответил он.

* * *

В этот вечер я узнала правду о браке своих родителей. Когда я вернулась домой, отец работал в подвале. У меня было тревожно на душе, и я все еще ощущала на своем теле руки Джейка. Я спустилась вниз. Отец склонился над верстаком и сосредоточенно прикручивал какую-то деталь к «медицинской соске» для выдачи детского тайленола и триаминика.

У меня так давно не было мамы, что вдруг оказалось, что мне совсем нетрудно задавать вопросы о любви отцу. Неловкости я не испытывала, зато испытывала опасения, что он расценит мои расспросы как свидетельство вины и отошлет на исповедь. Несколько секунд я разглядывала его светло-русые волосы и янтарные глаза, его ловкие, умелые руки. Мне всегда казалось, что я влюблюсь в кого-нибудь, кто будет похож на папу, но между ним и Джейком не было почти ничего общего. Впрочем, и тот и другой позволяли мне жульничать и благодаря этому выигрывать в кункен. Оба так серьезно относились к любому моему высказыванию, как если бы оно принадлежало госсекретарю Соединенных Штатов. Если мне было плохо, только эти двое могли помочь мне забыть о бедах и горестях. И только в присутствии кого-то из них я готова была поверить в то, что я самая замечательная девушка на земле.

— Как ты узнал, что хочешь жениться на маме? — без всякого вступления поинтересовалась я.

Отец на меня даже не посмотрел. Вместо этого он глубоко вздохнул.

— В то время я был обручен с другой девушкой. Ее звали Пэтти. Пэтти Коннелли. Она была дочерью самых близких друзей моих родителей. Мы все приехали в Штаты из графства Донегол, когда мне было всего пять лет. Мы с Пэтти выросли вместе. Мы вместе голышом плавали в бассейне, мы одновременно подхватили ветрянку. Я сопровождал ее на все школьные балы. Все ожидали, что мы поженимся.

Я подошла и остановилась рядом.

— А как же мама? — напомнила я.

— Примерно за месяц до свадьбы я проснулся и спросил себя, какого черта я делаю. Я не любил Пэтти и не собирался портить из-за нее жизнь. Я позвонил ей и сказал, что свадьба отменяется. Три часа спустя она перезвонила мне и сообщила, что проглотила тридцать таблеток снотворного.

Отец уселся на пыльный зеленый диван.

— Вот ведь история так история! — улыбнулся он, съезжая на свой любимый ирландский диалект. — Мне пришлось отвезти ее в больницу. Я подождал, пока Пэтти промоют желудок, после чего вернул ее родителям. — Отец опустил голову на руки. — Главным же было то, что, ожидая Пэтти, я заглянул в ресторанчик через дорогу от больницы и встретил там твою мать. Она сидела у стойки, и ее руки были перепачканы вишневым пирожным. На ней был топ в красную клетку и белые шорты. Я не знаю, как это объяснить, Пейдж, но наши глаза встретились, и в ту же секунду мир вокруг просто исчез.