Как мамочка за чудом ходила - Ирина Семина Страница 44

— Сейчас, сейчас, — заволновалась она, выискивая глазами какую-нибудь жердину. Нашла, кинулась, протянула ближайшему. Он ухватился, полез было, но быстро обмяк и повис.

— Не могу… Сил нет… Руку дай! Дай руку!

Она, не раздумывая, дала ему руку — и вмиг оказалась в зловонной жиже.

— Я так и знал… Ничего меня не спасет… — безнадежно проговорил залепленный грязью кочан, и она, холодея, узнала в нем собственного мужа, с которым давным-давно рассталась и встречаться вновь вовсе не горела желанием.

— Как это получилось??? — проговорила она, отчаянно бултыхаясь и нащупывая ногами дно.

— Соскользнула ты… Скользко здесь, — объяснил он.

— Сейчас… Погоди, я нащупаю почву под ногами, выберусь сама и помогу тебе, — пообещала мамочка.

Она с трудом, кое-как, выкарабкалась на бережок, вся заляпанная противной, вонючей грязью, и снова протянула ему жердь. Муж ухватился, побарахтался и снова попросил:

— Нет, самому не выбраться… Руку, руку дай!

На этот раз она была начеку и, когда почувствовала, что он расслабился и повис, попыталась выдернуть руку. Но он уцепился намертво и тянул, тянул ее вниз. Словно в фильме ужасов, он стал выпускать щупальца и оплетать ее руку. Ноги скользили по глинистому берегу, и она вновь скатилась бы, но другая рука сама нащупала в кармане осколок зеркала. «Утянет, как Старуху в Черную Дыру», — мелькнула паническая мысль. Она выхватила и не глядя полоснула по ближайшему щупальцу. Муж вскрикнул и отпустил. Она отскочила на несколько шагов, тяжело дыша.

— Ты зачем меня за собой тащишь? — крикнула она. — Я же тебя наверх тяну! Ты сюда лезь!

— Не могу, — апатично отозвался муж. — В ломы мне напрягаться… вроде настроюсь вылезти — а там ветер, холодно, тревожно как-то. А тут — тепло, спокойно. Ну, у меня мышцы сами и расслабляются.

— Но там же грязь, вонь! — с отвращением воскликнула она. — Здесь хоть движение воздуха какое-то. Ветер перемен!

— Дура ты, не понимаешь! — вдруг впал в ярость он. — Да от этой вони знаешь какие видения бывают??? Я в них герой, я красавец, я повелеваю мирами, я могу летать! А ты там, наверху, можешь? Фиг ты можешь!

— Но погоди… — растерялась она. — Не злись, пожалуйста!

— Какого черта «Не злись», если ты меня бесишь??? Да на фига мне твой ветер перемен, от него одни неприятности! Там, наверху, все время надо куда-то идти, чего-то делать, и везде опасности, я туда не хочу, мне страшно, я буду сидеть здесь, тебе понятно???

— А зачем ты руку дать просил??? — крикнула она. — Ты же сам меня просил помочь???

— Ну просил, — снова обмяк он. — А вдруг? Ты мне нужна… Здесь так одиноко… А ты… ты одна меня понимаешь. Накормишь… Напоишь… Пожалеешь… Ма-а-а-а-а-мочка!

— Я тебе не мамочка, — холодно сказала она. — Я нашему сыну мамочка. Я его спасать буду. А ты… Захочешь — выберешься. Найдешь способ. Мышцы, например, потренируешь. Или силу воли. Но себя я утянуть на дно не дам, и не налейся. Так что не распускай щупальца, понятно?

И вдруг муж посмотрел на нее трезвыми глазами, полными такой боли, что она замерла.

— Спаси хоть его, если сможешь, — тихо сказал он. — У него тоже с силой воли проблемы, я ж отец, я по наследству передал. Он такой же, как и я.

— Не-е-е-ет! — закричала она.

— Да, — еще тише, но очень твердо сказал муж. — Если ты разгадаешь, в чем тут загвоздка, сможешь защитить его от грязи, тогда он найдет другой путь и минует это болото. Если же нет…

— Я смогу, — сказала она. — Если уж я здесь — то у меня точно получится. Вот увидишь.

— Ты всегда была сильной, — с некоторой завистью сказал он. — И от этого я себя чувствовал еще больше никчемным и ущербным. Прости меня. Прости. Я такой, какой есть. Я просто слабый. Во мне жизненных сил не хватает выбраться. И не пытайся больше меня спасти. Я не выбираю жизнь, она страшная. А вы — живите. Держи!

И он бросил ей на берег что-то мелкое, оно упало к самым ногам и звякнуло. Она нагнулась, подняла — кольцо… Обручальное кольцо. Она вскинула голову — но мужа уже не было, только пузыри шли по поверхности.

Она не плакала — лицо закаменело, только кольцо сжала в кулаке так, что ногти впились в ладошку. Она смотрела на другие кочаны, которые продолжали плавать в грязи, а потом спросила:

— Люди! Расскажите мне — что это за грязь? Почему вы в ней оказались?

— Это память рода, — зашелестели голоса со всех сторон. — Это обиды, претензии, проклятия, преступления против Любви. Это гнев и зависть, это ревность и боль. Это то, что накопила родовая память. Слишком много грязи… Давит, пачкает, засасывает, убивает, не отпускает… Она глубоко внутри… Тяжелая… Слишком много, нам не выбраться…

— Чем я могу вам помочь? — крикнула она.

— Полюби нас такими, какие мы есть. Пойми нас! Мы старались, мы просто не смогли… Не хватило сил… Прощай… Прощай… Мы, твои предки, просим — прощай…

— Я люблю вас! — крикнула она. — Вы не виноваты!!! Это же копилось много поколений!!! Этого слишком много — для одного человека!!! Я прощаю! Прощаю! Прощаю! Мужа! Сына! Себя! И всех вас! За всех нас! За все, что мы натворили! И вы тоже — прощайте! Прощайте!

— Прощаем… Прощаем… Оставь нас… — шелестели голоса. — Нам не нужна жизнь. Нам нужен покой… А ты уходи туда — к живым. Ты там нужна.

И мамочка кинулась со всех ног, рыдая, на ходу шепча молитву за всех непростивших, и запутавшихся, и проклинавших, и убивших любовь, и не справившихся со страшным бременем родовой памяти… За тех, кому уже не выбраться.

Она и сама не заметила, как оказалась возле скалы, с которой ручейком стекала вода. Голубая и прозрачная, даже на вид вкусная и прохладная. Она встала под маленький водопад и смывала, смывала с себя родовую грязь, и молилась, просила прошения за каждое резкое слово, за каждую обиду и претензию, за каждую вспышку — их было немало в ее жизни. Ей было страшно думать, что она каждым таким деянием добавляла немножко грязи в родовое болотце, и все это передавалось сынуле в наследство вместо фамильных драгоценностей и мудрых мыслей. «Или наряду с драгоценностями», — мимолетом подумала она, вспомнив печальные судьбы многих богачей и королей. Она вспомнила про кольцо, отмыла его и надела на цепочку с крестиком, что на шее висела. Выбросить даже в голову не пришло. «Это будет как талисман, чтобы не забыть о родовой грязи», — решила она.

Она чувствовала, как телу становится легче, как прибавляются силы, как внутри начинает ходить кровь. Как будто в целебный источник окунулась.

— Это Источник Любви, — подсказали ей.

Она открыла глаза — рядом сидела птица. У птицы было красивое оперение синего цвета, хвост веером и мудрые глаза.

— Я Птица Счастья, — представилась она. — А ты — мамочка. В чем твое счастье?

— В сыне, — не задумываясь, ответила мамочка. — Если он будет счастлив — тогда и я буду.