Кыш, пернатые! - Александр Гриневский Страница 42

Молчит.

О чём спросить? В голове пусто до звона.

– Вы здесь одна? – выжал из себя.

Произнесла какую-то длинную фразу на непонятном гортанном языке.

– Понятно… диалога у нас не получится. – И в первый раз улыбнулся, широко, открыто.

Улыбнулась в ответ. Показалось, что застенчиво, только чуть-чуть… уголками тонких губ.

Но было уже не важно. Главное, что улыбнулась. И радостью полыхнуло в душе – он уже не один! Как и что будет дальше – не важно. Смотрел на неё и не мог согнать улыбку с лица. Хотелось говорить, рассказывать. Пусть она не понимает, главное, чтобы слушала и улыбалась, была рядом.

– Меня Валентином зовут. Валя. Мы из Москвы. Точнее, я из Москвы… Россия!

Произнесла что-то непонятное. Потом медленно, по слогам:

– Ма-ска.

– Да! Да! – радостно закивал головой.

Припекало солнце. Хотелось пить. Молчали.

Он старался не смотреть на неё, смотрел в долину, которая таяла в дымке, высыхая после ночного дождя. Навалилась усталость, хотелось закрыть глаза и уснуть, но только чтобы она была рядом. Он не один, он нашел – теперь о нём позаботятся. Вот только её голая грудь притягивала взгляд. Старался не смотреть, но… Нет, не эротическая подоплёка… что-то иное заставляло радоваться и восхищаться – не мог сформулировать для себя, но что-то очень важное…

Она неожиданно встала. Подошла к краю, обернулась, посмотрела на него. Увидев, что вскочил вслед за ней, улыбнулась. Согнув ноги в коленях, сильно оттолкнулась от скалы, расправила крылья и полетела. Он, не раздумывая, ринулся следом.

Сейчас ему было всё равно, куда лететь. Куда угодно, лишь бы не остаться опять одному. Как ветром выдуло мысли о том, что хотел сдаться на пограничном посту. Появилась надежда. Пока ещё не понятно – на что? Не важно! Не думать, просто следовать за ней.

Вдоль подножья ледника, за пологий хребет, который громадными ступенями сползал в степь… и открылась небольшая долина. Внизу тонкой ниткой бежала накатанная дорога, упиралась в разбросанные в беспорядке дома – нет, не дома это, юрты, похожие сверху на серые тюбетейки, брошенные среди зелёной травы. Вдали, по дороге, пылил грузовик. Отара овец серым пятном растеклась у подножья горы. Пастух на лошади в отдалении.

Заложила крутой вираж, пошла на снижение.

Приземлились на пологом склоне среди низкорослых кустов, усыпанных фиолетовыми цветами. Стояли рядом, по пояс утопая в этих цветах, смотрели вниз, в долину. Она показывала ему, словно предлагала сделать свой выбор – принять или отказаться. Он завороженно смотрел, вбирал открывшийся перед ним мир.

Юрты стояли широко. Между ними – на скорую руку сделанные навесы и загоны для скота. В одном – сбились грудой овцы, другой – пустой. Лошади стоят в стороне, понуро опустив головы. Под большим навесом – длинный стол, лавочки по бокам. Печь, необычно пузатая, выпускает в небо тонкую струйку дыма, женщина рядом, на корточках. Люди возле юрт копошатся, каждый занят своим делом. Вон – крылатый, вон – ещё… Они вместе! А это что между юртами? Загончик небольшой… Да это же качели! Дети! Господи, там дети… Сколько их?.. Восемь. Нет, вон ещё один. Девять. Из них четверо – крылатых! Ходят неуклюже, вперевалку – крылья мешают. Тётка в пёстром халате на земле сидит. Это же детский сад! Интересно, как же их на земле удерживают? Они же разлетятся!..

Женщина произнесла что-то гортанное, запрокинула лицо к небу, ему показывает.

Двое крылатых в воздухе. Приближаются. Летят друг за другом. И уже рассмотреть можно – женщина впереди, мужчина следом. И она вдруг вниз, резко, камнем, а он за ней; она на вираже выправилась, ушла в сторону, он не отстаёт – следом – догнать пытается. Да они же играют! Точно играют!

Крылатые пронеслись мимо, не обращая на них внимания, а может, не заметив, ушли ввысь, в синее яркое небо, ещё немного – и превратятся в черные точки, а там и пропадут в этой бездонной синеве.