Возвращение домой - Розамунда Пилчер Страница 38

Поэтому Джудит входила в детскую Нанчерроу не без тайного трепета, однако все ее страхи мгновенно развеялись, как только она поняла, что до этих пор находилась в плену предрассудка. «Детская» оказалась просторной, солнечной гостиной с большим эркером и большим окном на южную сторону, из которого открывался вид на сад и заманчиво искрящуюся вдали морскую синеву.

Здесь был открытый камин, книжные шкафы, заставленные книгами, диваны и кресла с цветастыми чехлами, толстый турецкий ковер и круглый стол, покрытый тяжелой синей скатертью с узором из птиц и листьев. Кругом полно очаровательных вещей: яркие картины, радио на столе у камина, портативный граммофон и стопка пластинок, корзинка с вязаньем, кипа журналов. О раннем детстве напоминали лишь высокая каминная решетка с медными полированными перекладинами, видавший виды бесхвостый конь-качалка и гладильная доска.

За этой гладильной доской и стояла Мэри Милливей – работа кипела вовсю. На полу стояла плетеная корзинка с выстиранным бельем, на столе уже возвышалась горка безупречно отутюженных вещей, а на самой доске была разложена наполовину выглаженная голубая рубашка. В воздухе стоял приятный, уютный запах чистого, теплого хлопка, заставивший Джудит вспомнить кухню Ривервью-хауса и Филлис. Она улыбнулась, у нее было такое чувство, будто она вернулась к себе домой.

– А, вот и вы… – Поставив утюг и отвлекшись от недоглаженной рубашки, Мэри протянула руки к своей любимице, та побросала сумки на пол и влетела в ее крепкие объятия. Мэри приподняла девочку с пола, словно та весила не больше перышка, и стала раскачивать из стороны в сторону, как маятник часов. – Шалунишка этакая! – Тут в комнату вошла Джудит, и Мэри, запечатлев поцелуй на темной кудрявой макушке Лавди, с глухим стуком опустила девочку обратно на пол.

– А это, стало быть, твоя подруга. Навьюченная не хуже ослика. Что это ты тащишь?

– Это мой ларец из кедрового дерева.

– Похоже, весит целую тонну, ставь его скорей на стол, ради бога. – (Джудит охотно освободилась от своей ноши.) – Зачем вы привезли это?

Лавди пустилась в сбивчивые объяснения:

– Мы хотим показать его маме. Он совсем новенький. Джудит получила его в подарок на Рождество. Мэри, это Джудит – познакомься.

– Я уже догадалась. Здравствуй, Джудит.

– Здравствуйте.

Мэри Милливей. И не толстая, и не старая, и не суровая – рослая, сухопарая корнуоллка не старше тридцати пяти. У нее были жесткие светлые волосы и веснушчатое лицо, грубоватое, но приятное. До красавицы ей было далеко, но ее черты поражали какой-то идеальной слаженностью. Вдобавок ко всему, на Мэри не было никакой особой униформы – простая серая твидовая юбка, белая хлопчатобумажная блузка с брошкой на воротничке и дымчато-голубой, из тонкой пряжи джемпер на пуговицах.

Они рассматривали друг друга. Наконец Мэри заговорила:

– Ты выглядишь взрослее, чем я думала.

– Мне четырнадцать.

– Она на один класс старше меня, – пояснила Лавди, – но мы в одной спальне. Да, Мэри, ты должна нам помочь: у Джудит нет с собой никакой домашней одежды, а моя будет ей мала. Может, нам позаимствовать кое-что у Афины?

– Ты нарвешься на неприятности, если будешь брать вещи Афины.

– Я имею в виду не настоящие ее вещи, а то, что она больше не носит. Ну, ты сама знаешь, о чем я…

– Конечно, конечно. Где еще найдешь девушку, которая надевает что-нибудь один-единственный раз и потом выбрасывает, будто последнее старье…

– Подбери для Джудит что-нибудь, ладно? И прямо сейчас, чтобы мы как можно скорее могли снять с себя эту жуткую школьную форму.

– Вот что я тебе скажу. – Мэри спокойно, уверенным движением снова взялась за утюг. – Ты сейчас проводишь Джудит в ее спальню, покажешь ей все…

– А в какой комнате она будет спать?

– В «розовой», в конце коридора.

– О, как здорово, Джудит, тебе досталась самая лучшая комната!..

– …А когда я закончу с глажкой, то пойду пороюсь в моем специальном ящике в шкафу и посмотрю, не найдется ли там чего подходящего.

– Тебе еще много гладить?

– Нет, за пять минут управлюсь. Так что вы идите, а когда вернетесь, все уже будет готово.

– Ладно. – Лавди взглянула на подругу с торжествующей улыбкой. – Пойдем.

Через секунду она была уже за дверью, и Джудит, задержавшейся только для того, чтобы прихватить свою сумку, пришлось нагонять ее бегом. По обе стороны длинного коридора шли ряды закрытых дверей с веерообразными окошками сверху, благодаря чему здесь было много света и воздуха. В дальнем конце коридор свернул направо, неожиданно выводя в другое крыло здания, и тут Джудит впервые осознала всю величину дома. Здесь из высоких окон были видны газоны позади усадьбы, упиравшиеся в высокие живые изгороди из кустов эскалонии, а за ними расстилались разделенные каменными оградами фермерские поля, где паслись стада коров.

– Поторапливайся! – Лавди задержалась на секунду, поджидая отставшую подругу, у которой не оставалось времени, чтобы остановиться и как следует все осмотреть.

– Дом такой большой!.. – с восхищением сказала Джудит.

– Да уж, просто огромный. Но по-другому нельзя – нас так много, к тому же здесь всегда уйма гостей. Это и есть флигель с комнатами для гостей. – Теперь, двигаясь вперед, Лавди стала открывать и закрывать двери, так что Джудит могла хотя бы мельком заглянуть внутрь комнат, мимо которых они проходили. – Это «желтая» комната. И ванная. А это «голубая»… Здесь обычно спит Томми Мортимер. Да, точно, узнаю его щетки для волос. И его запах.

– И как от него пахнет?

– Божественно. Этой его штукой, которой он мажет волосы. А вот большая комната на двоих. Как тебе нравится эта изумительная кровать с пологом на четырех столбиках? Очень старинная вещь. Не удивлюсь, если на ней спала сама королева Елизавета… Еще ванная. А вот гардеробная, здесь тоже есть кровать – на тот случай, если гости приехали с ребенком или какой-нибудь другой кошмар в этом роде. Если это самый настоящий младенец, Мэри водружает здесь детскую кроватку… Еще ванная. И наконец – твоя комната.

Они остановились у последней двери, и Лавди не без гордости провела подругу в комнату. Как и все прочие в этом восхитительном доме, она была обшита деревянными панелями, но здесь было не одно, а два окна, с занавесками из набивного ситца. На полу розовый ковер, а высокая кровать с круглыми медными головками застелена белоснежным льняным покрывалом, вышитым маргаритками. У изножья кровати располагалась подставка для чемоданов и сумок, Джудит положила туда свой скромный багаж, и ее сумка показалась ей такой бедной, маленькой, как бы беззащитной.

– Как тебе комната?

– Здесь просто очаровательно!

Она увидела туалетный столик с тройным зеркалом, убранным занавесочками из той же ткани, что и оконные. Там стоял расписанный розочками фарфоровый поднос и фарфоровая кружка с букетом ярких махровых нарциссов. Кроме того, в комнате был огромный викторианский платяной шкаф и кресло с розовыми подушками, а у кровати – маленький столик, на котором стояли графин воды с опрокинутым на горлышко стаканом и накрытая кретоновой салфеткой жестяная банка, полная (как в один миг догадалась Джудит) сдобного чайного печенья – на случай, если ей вдруг захочется перекусить посреди ночи.