До чего ж оно все запоздало - Джеймс Келман Страница 38

Ну да.

Пару недель назад. Правда, она не сказала, что ты слепой.

Нет.

Хорошая девушка…

Да. Послушайте, Боб, я бы не против сам ее покрасить, ну, то есть, господи…

Да ладно, брось.

Сэмми шмыгает носом.

Это и займет-то всего минуту. Я понимаю, тебе хочется самому и все такое, но ведь у тебя же неровно получится, а зачем тебе это нужно? Плюс пропустишь какие-то места. И потом, ты не подумал насчет полов, заляпаешь их краской, потом отчищать придется. А ты и не заметишь, что заляпал. А тут вернется с работы твоя подружка и будут у тебя неприятности. Не пойми меня превратно, сынок, я не к тому, что ты у нее под каблуком, я просто о том, что если брызги подсохнут, их потом хрен отдерешь, понимаешь, они же затвердеют.

Сэмми открывает дверь в гостиную. Ничего не поделаешь, пусть повозится, раз ему охота – не то чтобы это имело какое-то, на хер, значение, несколько капель там, несколько здесь, Сэмми без разницы. Ладно, говорит он, спасибо, Боб.

Я тогда возьму эти старые газеты, хорошо?

Давай-давай… Сэмми нашаривает кисет, садится в кресло, сворачивает сигарету. Управлять происходящим ты все едино не можешь, пора к этой мысли привыкнуть; ну так и расслабься. Боб мужик хороший, но дело ни хрена не в этом. Просто ему вовсе не улыбается, чтобы какие бы то ни было мудаки шныряли по его дому. Последнее, что ему нужно, чтобы сюда заявилась супружница Боба, господь всемогущий, Боб вполне может описать ей, в каком состоянии находится квартира, и она захочет зайти, прибраться. Да нет, не станет она этого делать. Не станет, если только не узнает, что Элен запропала. А она этого не узнает. Другое дело, что в квартире бардак. И Боб ей об этом скажет. Это уж точно, охеренно точно. Какая глупость, друг, какая глупость; все, как обычно, долбаные мухи вырастают в слонов. Да, произносит он, я об этом не упоминал, но ее сейчас нет в городе, подружки-то, уехала, ребятишек своих повидать.

А, вот оно что.

Первый брак и все такое, дети живут с ее бывшим.

А-а.

Понимаете, они там в школе учатся, ну, и прочее, я насчет того, что ей не хочется, чтобы дети прерывали учебу, вот она их в Глазго и не перевозит.

Дерьма собачьего, друг, муж Элен – просто козел высшего ранга. И зачем он несет этот вздор, никакой же необходимости нет, глупость гребаная; лучше бы музыку включил. Сэмми, откашлявшись, так и делает – вставляет первую попавшуюся под руку кассету; Пэтси Клайн, [20]Сэмми убавляет громкость.

А где они живут? спрашивает Боб.

Сэмми делает вид, что не слышит.

А, Сэмми?

Что?

Где они живут? малыши-то.

В Дамфрисе.

О, в Дамфрисе!.. Здорово.

Знаете те места?

Да в общем, не очень, сынок, – вот много лет назад, когда дети еще были маленькие, я мог бы о них порассказать. Знаешь, мы с Мэри арендовали тогда у ее старой тетки жилой прицеп. Жили в деревне, южнее Странрара. Господи, память совсем никуда стала, какой-то клятый трейлерный парк из таких же прицепов, на самом мысу. Еще там посудина ходила в Ирландию, это я помню, ирландская посудина.

Сэмми берет пепельницу, стряхивает в нее пепел. Боб любит потрепаться, ну и спасибо, на хер. Говорит, говорит. Покончив с покраской, он предлагает еще и долбаную кисть отмыть, но Сэмми говорит: Нет, честно, с этим я сам справлюсь.

Уверен?

Ага.

Потому как мне же не трудно.

Нет, Боб, честно, мне пора привыкать управляться самому.

Ну, верно… да, я тебя понимаю.

Я ж не совсем калека! Сэмми улыбается. А за покраску спасибо.

Да брось, господи!

Нет, серьезно, ты мне здорово помог.

Да ты и сам сделал бы то же.

Конечно, но…

Брось!

Сэмми доходит с ним до двери. Нет, Бобу он доверяет, он ему доверяет. Просто…

Христос всемогущий. Вот же херня. Не важно, просто тебе нельзя рисковать, нельзя рисковать. Вот и все, и говорить не о чем. Сэмми возвращается в гостиную, выключает кассетник, потом открывает окно, чтобы выветрить запах краски, ветер чуть не вырывает створку из его руки, приходится поднатужиться, чтобы ее закрепить. Исусе. Он облокачивается о подоконник, чувствуя, как сквозняк овевает лицо. Сколько еще возни предстоит; нужно свыкнуться с мыслью, что

брось меня, если хочешь,

я все равно не забуду,

как ангел летел низко-низко,

почти над самой землей

Господи, как он любил эту песню. Такая охеренно грустная. Старый долбаный Вилли.

Он уселся в кресло, нащупал кисет. Вообще-то кружка пива ему бы не помешала. Вот уж неделя прошла, целая неделя, как он ни в одном глазу. Что не так уж и плохо, хоть деньги в кармане водятся. Не помешало бы и поговорить с каким-нибудь мудаком, откровенно; с кем-то, кому можно верить. Просто разобраться во всем. В той же начисто выпавшей из памяти субботе. Ты все гадаешь, чего же тогда было. Смысла ноль, но ты все равно гадаешь. Вот и перемолвился бы с Ногой, разобрался бы что к чему. Беда только в том, что если у Сэмми она выпала, то и у Ноги, скорее всего, тоже. Хотя, если повезет. Если повезет.

Неохота ему никуда тащиться. Надо было сунуться в блеваду, взять полбутылки да пару банок, посидел бы здесь, музыку послушал – плюс попытался бы во всем разобраться, идея-то в чем состояла, во всем разобраться. А тащиться куда-нибудь неохота. Усилия делать. Жить. Вот потому-то и нужно тянуть лямку. Управлять тем, чем можешь управлять. Если можешь, чем бы оно ни было. А если не можешь, то и хрен с ним, друг, какой, в жопу, смысл, нет никакого, с таким же успехом можно просто-напросто плюнуть на все, попросту плюнуть. Понимаешь, о чем я, если не можешь чем-то управлять, так и плюнь на него, забудь, блин.

я все равно не забуду,

как ангел летел низко-низко,

Долбаная песня, друг. Встречаются такие. Занятно все же, как… Опять живот подвело. Сраный живот, друг, он то и дело, на хер, то и дело… Вот прихватило, так прихватило.

Спустя какое-то время Сэмми решает принять ванну. Когда-то ж надо. Потому как он небось весь провонял, на хер, ты шутишь, – десять дней вообще не мылся! Это ж охереть можно.

Плюс все болит. А от горячей воды организму одна только польза. Да и губкой по телу пройтись тоже невредно, кожа, небось, уже шелушиться начала. Так и прыщами зарасти недолго. Природа берет свое – если ей позволяешь.

Он оставляет приемник включенным, чтобы следить за временем. С десяти до полуночи передают хорошую программу, вот он и решил полежать, помокнуть, послушать радио. Долбаная борода, друг, щетина, если за ней не следить, она скоро в волос пойдет, тогда с ней возни не оберешься. В прежние времена кожа на шее у него была нежная. Мальчишкой он и побриться-то не мог без того, чтобы всему не изрезаться, не покрыться сыпью. А тут еще старик его долдонил, чтобы Сэмми пользовался этими древними хреновинами с вставными лезвиями, а их если не закрепишь как следует, то и ходишь потом, будто какой-нибудь козел из убойного отдела, точно тебе говорю, друг, вся харя в кровище. Братцу-то Сэмми с ними возиться не пришлось, потому как это Сэмми сражался в битвах, а братец только плоды его побед подбирал, да и к тому времени, как он начал бриться, старик уже и бороться устал, так что братец мог спокойно пользоваться одноразовыми лезвиями.