Девушки из Шанхая - Лиза Си Страница 37

— Слишком сложно! — восклицает Ли-ши. — Я своих дочерей назвала Первая, Вторая и Третья. Сыновей — Первый, Второй и Третий. Их двоюродных братьев и сестер зовут Седьмой, Восьмая, Девятый, Десятая и так далее. Номера напоминают всем о месте ребенка в семье.

Она умалчивает о том, что многие не хотят возиться с именами, потому что дети слишком часто умирают. Не знаю, сколько Мэй понимает из нашего диалога. Но когда она заговаривает, все умолкают.

— Ей подходит только одно имя, — говорит она по-английски. — Ее надо назвать Джой — Радость. Мы теперь в Америке. Не будем обременять ее прошлым.

Когда Мэй поворачивается ко мне, я понимаю, что все это время она смотрела на девочку. Несмотря на то что я держу Джой, Мэй ближе к ней, чем я. Она садится и снимает с шеи мешочек с тремя медяками, тремя кунжутными зернышками и тремя фасолинами, который ей дала мама, чтобы уберечь от невзгод. Рука моя непроизвольно тянется к такому же мешочку у меня на шее. Я не верю, что он защищает меня, но я все равно ношу его, как и нефритовый браслет, потому что они напоминают мне о маме. Мэй вешает мешочек на шею Джой и прячет его под ее одежду.

— Он будет тебя охранять, — шепчет моя сестра.

Женщины вокруг нас пускают слезу, впечатленные красотой ее слов и поступка, и называют ее хорошей тетушкой. Но все мы знаем, что подарок придется забрать, чтобы Джой себя не задушила.

Когда приходят миссионерки, я отказываюсь идти в станционную больницу, говоря, что это не по-китайски.

— Но если бы вы послали телеграмму моему мужу, я была бы весьма вам обязана.

Телеграмма выходит лаконичной: «Мэй и Перл прибыли на остров Ангела. Вышлите денег на дорогу. Родился ребенок. Подготовьтесь к празднованию первого месяца».

Той же ночью женщины возвращаются с ужина со специальным материнским супом. Несмотря на их возражения, я отдаю половину супа сестре, объясняя, что она так же трудилась, как и я. Они цокают языком и качают головой, но Мэй этот суп нужнее, чем мне.

* * *

Когда я прихожу на следующее собеседование с ребенком, увешанным амулетами, в одном из лучших своих шелковых платьев, в шляпке с перьями, в которую зашита вызубренная нами с Мэй инструкция, и идеально говорю по-английски, председатель Пламб совершенно огорошен. Я, не раздумывая, верно отвечаю на все вопросы, зная, что в соседней комнате Мэй ведет себя точно так же. Но наши поступки и наши слова не важны, как и вся эта путаница с женой то ли коммерсанта, имеющего вид на жительство, то ли гражданина Америки. Как чиновникам поступить с ребенком? Остров Ангела — это часть Соединенных Штатов, но гражданство и статус закрепляются за человеком только после того, как он покидает остров. Чиновникам проще нас отпустить, чем разбираться с бюрократической проблемой, которую представляет из себя Джой.

В конце собеседования председатель Пламб, как обычно, диктует краткое содержание нашего разговора и безо всякой радости произносит свое заключение:

— Рассмотрение этого дела длилось более четырех месяцев. Несмотря на то что данная женщина провела со своим мужем, претендующим на американское гражданство, очень мало времени, она родила на нашей станции. Всесторонне рассмотрев данный вопрос, мы пришли к соглашению по основным пунктам. Таким образом, Лу Цинь-ши предоставляется гражданство как жене гражданина Америки.

— Я протестую, — заявляет мистер Уайт.

— И я протестую, — вдруг говорит секретарь. Я в первый и последний раз слышу его голос.

В четыре часа того же дня входит конвоир и вызывает Лу Цинь-ши и Лу Цинь-ши — это наши старомодные имена замужних женщин.

— Сай кай, — говорит он, как обычно, перевирая выражение, означающее «Удачи!». Нам выдают удостоверения личности. Мне дают американское свидетельство о рождении Джой, в котором говорится, что она «слишком мала для измерения», иначе говоря, им было попросту лень возиться с ней. Я надеюсь, что эти слова избавят нас от подозрений по поводу сроков, которые могут возникнуть, когда мы встретимся с Сэмом и Старым Лу.

Наши соседки помогают нам упаковать вещи. Когда мы прощаемся, Ли-ши плачет. Мы с Мэй наблюдаем, как конвоир запирает за нами двери спальни, после чего следуем за ним по коридорам, а затем — на пристань, где садимся на паром до Сан-Франциско.