Все, что считается - Георг Освальд Страница 34

На мне все еще шейный платок, потому что, хотя прошло уже больше недели, синяки, поставленные Уве, все еще четко выделяются на моей шее. Меня несколько смущает, что по этому поводу скажет Марианна, и ума не приложу, что ей отвечу я.

Марианна приезжает за мной в машине Оливии, на серебристо-сером «ауди». Здороваясь, мы обмениваемся почти робким поцелуем и всю дорогу до дома Оливии болтаем на посторонние темы. И эта болтовня должна быть просто приятной – по крайней мере, я так считаю. На время моего пребывания здесь, и это было понятно по тону Марианны во время разговора по телефону, на Земле должен воцариться мир. Нам следует дать себе время, чтобы выяснить, стоит ли «попытаться начать всё сначала».

Эта идея явно нежизнеспособна и заранее обречена на провал, но Марианна ухватилась за нее с радостью, потому что ее нашептала ей на ухо Оливия, которую Марианна считает мудрой. Значит, я должен принять участие в игре, хотя бы для того, чтобы сохранить лицо. Но, как я уже сказал, совершенно ясно, что это ни к чему не приведет.

Муж Оливии, хирург по челюстям, купил для своей семьи участок на берегу озера, расположенного в живописном месте и окруженного лесом. Для строительства он нанял модного архитектора из Франкфурта. Дом оказался издевательским вызовом общим представлениям о «доме для одной семьи». Несколько деталей: на втором этаже – на втором! – находится стометровый бассейн, над которым с помощью самой современной электроники воспроизведено звездное небо, способное составить конкуренцию любому планетарию. Винных погребов два: один для красного вина, а другой – для белого. И тот и другой погреб размером с нашу квартиру, в них установлены управляемые через компьютер кондиционеры, которые компенсируют любое изменение температуры, начиная с одной восьмой градуса. Для обслуживания кондиционеров и осветительной системы во всем доме наняты два техника, которые целые дни проводят в подвале с отопительным котлом. Этот подвал похож на центр управления полетом космической станции.

Оливия встречает нас в пятидесятиметровой кухне, обставленной по проекту французского дизайнера. Приветствиям недостает сердечности, я кажусь настолько ошарашенным, что она считает нужным сделать замечание:

– Быть богатым приятно, но переоценивать богатство не стоит, Томас.

Я смущен подобным обращением. Что она себе навоображала? Что рассказала Марианна? Говорю:

– Вид этого дворца царя Мидаса приводит меня в удрученное состояние каждый раз, когда я в него вхожу.

Оливия приветливо смеется, как будто я выдал что-то совершенно особенное, несказанно лестное для нее. Думаю о том, что я вовсе не могу переоценивать значение богатства, если принять во внимание то откровенное, почти неприкрытое бесстыдство, с которым Оливия не обращает внимания на то, что я говорю. Плевать. Соответствующий жест указывает нам с Марианной путь в своего рода салон, обставленный бидермайеровской мебелью, представляющей приятный контраст с пушистым оранжевым ковром и оригиналами Уорхола на стенах. Если бы Уве с Анатолем действительно продавали стильную мебель, то здесь они нашли бы готового клиента. Но этим они не занимаются. Садимся на длинный белый диван, служанка, на которой надето что-то вроде униформы, приносит аперитив, приготовленный для нас ушедшей на кухню Оливией.

Вскоре придут гости, об этом я узнал от Марианны. Пора решить вопрос, где я буду ночевать, и мы идем наверх. В одной комнате? Конечно, в одной. Там уже все приготовлено. Вещи, которые я оставил у входа, принес наверх кто-то из незримого обслуживающего персонала.

– Я рада, что ты приехал.

Выражение лица Марианны противоречит тому, что она говорит. В нем нет радости, только усталость и смирение.

– Получилось с новым рекламным агентством? – спрашиваю я.

– Я провела там три дня и больше не пошла.

Глубоко задетый, я уставился в пол. Ее дела еще хуже моих. Замечает, что мне ее жаль, и говорит:

– Да все это ерунда. Просто я еще не отошла. Пусть пройдет время. А пока я составляю компанию Оливии. Ей нравится, что я здесь.

Наш брак вообще не существует. В этом удивительном доме, в незнакомой обстановке Марианна тоже кажется незнакомой. Не нужно было приезжать. Здесь ловить нечего. Интимность двуспальной кровати, рядом с которой мы стоим, нам абсолютно не подходит. У меня нет ни малейшего желания прикасаться к Марианне, а язык ее тела дает понять, что она буквально развалилась бы на атомы, если бы я это сделал. И несмотря на это спрашиваю, в основном для того чтобы соответствовать своей роли надежного супруга:

– Ты вернешься?

Но и сам я не отношусь к своим словам всерьез.

Смотрим друг на друга, потом она качает головой. Я почти испытываю облегчение, наконец-то хоть что-то определенное. И все-таки она добавляет:

– Мне нужно время. Очень много времени.

Отвечаю, что она может располагать таким количеством времени, каким ей захочется.