Место для жизни - Юлия Винер Страница 15

Тогда Йихья взялся за дело всерьез. Он приволок с рынка несколько пустых картонных ящиков и расставил их по всей квартире. Накрыл все ящики разноцветными скатерками и салфетками, вышитыми и связанными рукодельницей Малкой. И на каждый поставил красивую вещь.

На ящике посреди салона стоял коричневый гипсовый светильник, три полуголые девушки, изящно изгибаясь, держали три факела с переливчатым стеклянным пламенем, а в пламени скрывались лампочки. Малка сердилась, когда он привез этот светильник из Яффо, и говорила, что он купил его, чтобы смотреть на голых баб. А Йихья и не видел в них никакой соблазнительной наготы, а видел только, как плавно линия спины переходит в руку, а рука в факел, увенчанный трепещущим розовым огнем.

В комнате, где у прежних соседей была спальня, он поставил предмет, который особенно радовал его, потому что не имел никакого полезного назначения, кроме красоты. Это был шарообразный пучок упругих белых нитей, похожий на большой одуванчик, и, если включить его в сеть, на концах нитей беспорядочно вспыхивали и гасли красные, синие и зеленые искры. Правда, электричество в квартире было отключено. Поэтому рядом он поставил еще стеклянную банку, где, не смешиваясь, переливались сами по себе тягучие многоцветные слои густой жидкости. Эта банка была настоящим чудом, и Йихья немного жалел выносить ее из дому, но очень уж приятно было представлять себе, как он покажет ее этой женщине и ее дочке и как они будут вместе на нее любоваться.

Под конец, немного поколебавшись, он снял у себя со стены портрет мудрого чудотворца Баба Сали, не настоящий, писанный красками, а второй, вырезанный из календаря, и повесил его в спальне соседней квартиры. Портрет был небольшой, и чудотворец не мог помешать, даже если она его не почитала.

Но на следующий день ему дома быть не пришлось. Сильно заболели оба ребенка разведенной младшей дочери, и она со слезами потребовала деда к себе в Кфар-Сабу. И так получилось, что он не смог показать женщине квартиру и не был свидетелем ее удивления, когда она увидела ее преображенной.

В Кфар-Сабе он пробыл почти две недели. Дети выздоровели быстро, но заболела сама дочь. Йихья несколько раз звонил хозяину соседней квартиры, но никак не мог застать его дома, а сотовый его телефон был почему-то отключен.

Когда Йихья вернулся наконец домой, он только забросил к себе сумку с грязным бельем и подошел к двери соседней квартиры. Дверь была все та же, облупленная и исцарапанная, и полуоторванный звонок по-прежнему висел на одном проводке. Йихья прислушался — внутри было тихо. И он отпер дверь.

Он не успел даже понять, что за новый запах появился в квартире, как из ванной вышла молодая беленькая девушка, обмотанная большим полотенцем. Йихья приветственно заулыбался:

— Дочка? — спросил он. — А мама где?

Но девушка, испуганно глядя на небритого черного Йихью, крикнула что-то в сторону комнаты. Йихья много наслушался этого языка на рынке, но понимать не научился.

Из комнаты вышел молодой мужчина, потемнее волосом, но с такими же не понятными Йихье расплывчатыми чертами лица. Это и были новые соседи Йихьи.

Ни имени той женщины, ни адреса ее они не знали и вообще слышали про нее первый раз.

— А ваши вещи вон там, — сказал молодой человек и показал на стоявший в углу картонный ящик и рядом горшок с кактусом. — Вы очень красиво все сделали, спасибо, мы ценим, но нам не надо.

Йихья извинился перед соседями, пожелал им удачи на новом месте и забрал свои вещи домой. Он полил кактус, спокойно перетерпевший двухнедельную засуху, и поставил его на место. А ящик задвинул подальше в кладовку — остальное расставлять по местам ему не хотелось.