Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада - Пен Фартинг Страница 11

Остатки еды я небольшими кучками разложил на земле. Запах для них был настолько завораживающим, что они мгновенно забыли о моем присутствии и устремились вперед. Я воспользовался этим отвлекающим маневром, чтобы ускользнуть за ворота, отныне надежно защищенные от незваных гостей.

Мне было жаль оставлять их снаружи, но я понимал, что делаю это ради общего блага. Да и, собственно, что я мог сделать еще? По крайней мере, так наши мусорные пакеты будут в безопасности.

Крики, подбадривающие вопли и восторженные возгласы слышались все громче, по мере того как я приближался к концу проулка. Я посмотрел на Дэйва, контролировавшего вход в боковую уловку слева. Он растерянно пожал плечами и покачал головой в ответ. Ему тоже было непонятно, что творится там, за углом.

Обычно местные так близко к базе не подходили, особенно большими группами. Ничего интересного здесь для них больше не было. Интересно, что же привело их сюда сейчас?

Я возглавлял небольшую патрульную группу, и нашей задачей было убедиться, что талибы не пытаются прокрасться к базе по одному из узеньких проулков. Послеобеденное солнце припекало, как ненормальное, и не прошло и десяти минут, как с меня под защитным костюмом ручьями лился пот. Мне не терпелось вернуться на базу и слегка остыть, но тут мы услышали голоса толпы, и сразу стало ясно, что об отдыхе можно забыть.

Телеграфный столб, который, вероятно, обеспечивал раньше телефонную связь в Наузаде, покосился и теперь лежал, привалившись к глинобитной стене. Мне нужно было обойти его, если я хотел завернуть за угол, не выставляя себя при этом мишенью для любого стрелка. Но, насколько я мог судить, столб висел на чудом сохранившихся проводах, и положение его было очень неустойчивым. Любое неловкое движение, и он свалится. Однако выбора не было. Я хотел увидеть, что происходит за углом, так что пришлось поднырнуть под столбом, стараясь не зацепиться за него антенной рации, торчавшей у меня из рюкзака.

Дальше по улице – самой широкой из тех, что вели к нашей базе с запада, – я обнаружил полтора десятка афганцев, собравшихся кругом. На большинстве была узнаваемая темно-зеленая камуфляжная форма афганской армии, а остальные оказались афганскими полицейскими с нашей же базы. На них были свободные голубые одежды, которые они обычно носили только по «официальным поводам».

Они явно покинули базу без разрешения, поскольку наш патруль никто не предупреждал, что в окрестностях могут быть союзники. И поскольку мы вышли патрулировать не так давно, это означало, что они ушли еще позже. И здравый смысл свой они тоже очевидно оставили на базе, поскольку оружия при себе ни у кого не было. Не самая разумная идея в Наузаде.

Я подал Дэйву знак подойти ближе, как вдруг услышал отчаянный лай с того места, где собралась толпа. Присмотревшись, я заметил, что афганцы чему-то радуются и кричат еще громче, чем прежде. Потом в толпе показался просвет, и я смог разглядеть в центре круга двух обозленных псов.

Мне сразу стало ясно, что происходит. «Твари», – пробормотал я.

Мало того что неделю назад полицейские пытались поймать для боев бродячего пса. Теперь они устроили собачьи бои прямо в Наузаде. Такого я себе и представить не мог.

Я увидел, как одна из собак упала в грязь с глухим, неприятным звуком. Второй пес, куда более крупный, прыгнул к ней, широко раскрыв пасть, чтобы наброситься на собаку, пытавшуюся подняться с земли. Лязгнули зубы, псы пытались вцепиться друг другу в глотку – это было единственное слабое место у обоих, поскольку от ушей у них остались только окровавленные ошметки.

Меня не так просто вывести из себя. Я давно научился не ввязываться в драки и спокойно проходить мимо. Но совсем иначе я реагирую, когда речь идет о жестокости по отношению к животным. Они не могут за себя постоять. И стерпеть этого я не мог. Я приехал в Афганистан помогать людям встать на ноги, а не потворствовать варварским обычаям. С меня хватило случая с собакой у полицейских. Я больше не хотел играть в дипломатию.

Не задумываясь, я двинулся в сторону вопящей толпы. Сейчас мне было хорошо видно, насколько одна из собак крупнее другой. Большая напоминала мастифа, та, что поменьше, имела очень отдаленное сходство с немецкой овчаркой. Хотя большинство афганцев стояли ко мне спиной, я видел, что они используют длинные палки, чтобы бить и подначивать собак. Сцена, которая разворачивалась у меня на глазах, была куда хуже всего, что я видел в Интернете.

Я всегда пытаюсь сперва понять чужую культуру и разобраться во всем, прежде чем осуждать, но этим собакам никто не давал выбора: они либо дрались, либо их избивали. И я сломался.

Афганцы были так поглощены происходящим, что даже не заметили моего появления. Псы вновь кидались друг на друга. Более крупный явно выигрывал, он был сильнее и сумел сбить меньшего наземь, а теперь, оскалившись, готов был устремиться вперед и закончить бой. Афганцы закричали еще громче.

Я ворвался в круг так решительно, что сбил с ног двоих полицейских, и они едва успели подставить руки, чтобы не рухнуть в грязь лицом.

– Какого черта тут происходит? – проорал я, оказавшись в центре круга.

Скорее всего, это было бессмысленно. У меня не было переводчика. Но я надеялся, что злость в моем голосе преодолеет языковой барьер.

Все как один, они повернулись на меня, в широко раскрытых глазах вспыхнула ненависть. Но я отвлек их на пару мгновений, и этого оказалось достаточно, чтобы оба пса рванули прочь через проход, который я создал своим появлением.

Теперь афганцы принялись сердито орать на меня. Я понятия не имел, что они говорили, но, подозреваю, им очень не понравилось мое вмешательство.

Через толпу, сгрудившуюся от меня в паре шагов, наконец протолкался старший из полицейских. Он толкнул меня в грудь и начал что-то говорить, плюясь словами. Он был так близко, что я чувствовал мерзкий запах у него изо рта. Это было нестерпимо.

– Отойди, чувак, – сказал я ему и с силой толкнул в грудь ладонью.

Он оступился и плюхнулся на землю, среди мусора. Пыль облачком поднялась вокруг него. В другой ситуации я счел бы это комичным, но сейчас было не до смеха. Только что я нарушил все правила дипломатии, потому что толкнул их старшего, но я плохо соображал, что делаю в этот момент.

– Не смей меня больше трогать, – произнес я, тыча в него пальцем, и взялся за автомат, висевший у меня на боку.

У меня было жуткое ощущение, что все это закончится очень скверно.

Афганцы орали и вопили, надвигаясь все ближе и указывая в ту сторону, куда убежали собаки. Я отступил на шаг, чтобы между нами образовалось свободное пространство. За это время полицейский поднялся на ноги. И тут я понял, что, отступая, вот-вот упрусь спиной в стену. Я осыпал ругательствами полицейского, который в свою очередь выкрикивал в мой адрес, вероятно, что-то не слишком вежливое.

Я уже думал, что из этой ситуации невозможно выбраться невредимым, как вдруг Дэйв протолкался через афганцев и встал рядом со мной.