Змеиный король - Джефф Зентнер Страница 10

Либо это объяснение показалось матери удовлетворительным, либо она слишком устала для того, чтобы спорить. Вероятно, первое, так как для споров силы у нее всегда находились.

Дилл достал блюдо с запеканкой из духовки. Пахло нормально. Еда была горячей, с корочкой из расплавленного сыра. Члены семьи Эрли не привередничали в еде. Дилл достал из холодильника уже зачерствевший белый хлеб – четверть буханки. Взяв пару тарелок и ложек из сушилки рядом с раковиной, накрыл на стол и разложил еду по тарелкам. Они с матерью ели молча.

– Как съездил в Нэшвилл? – наконец спросила она.

– Хорошо. Лидия помогла мне купить приличные вещи за небольшую сумму.

Мать промокнула рот салфеткой.

– Мне бы хотелось, чтобы среди твоих друзей было больше верующих прихожан.

– Трэвис ходит в церковь.

– Не уверена насчет него. Он всегда в черном, еще это ожерелье с демоном на шее.

– С драконом.

– Все одно. Перечитай откровение Иоанна Богослова.

Дилл встал, чтобы налить еще воды в стаканы.

– А Лидия не посещает церковь, – сказала мама.

– Да, но я же как-то говорил тебе, что она из епископальной или пресвитерианской церкви. Она христианка.

Мама фыркнула.

– Хотелось бы мне посмотреть, как члены епископальной церкви поднимают змей или говорят на иных языках. Знамения сопровождают уверовавших.

– Не могу же я выбирать друзей исходя из того, желают они взять в руки гремучую змею или нет.

– Можешь, конечно. Только вот не станешь.

– В любом случае теперь все несколько осложнилось. Единственный пастор, раздававший змей, попал в тюрьму.

Мама пристально посмотрела на Дилла.

– Потешаешься?

– Нет, поверь мне, я его сегодня навещал.

Мама снова посмотрела на него, и ее взгляд стал особенно внимательным.

– Мог бы сразу рассказать. И как он?

Дилл отправил кусок запеканки в рот и принялся медленно жевать, обдумывая ответ.

– Нормально, судя по всему. Я не знаю, что нормально для заключенного. Похоже, завел друзей, потому что у него на пальцах появились татуировки.

Мать Дилла наморщила лоб.

– Серьезно? Татуировки? И что они изображают?

– Марк, шестнадцать, восемнадцать – на костяшках восьми пальцев.

Мать Дилла уставилась в свою тарелку.

– Он способен услышать глас Божий. Я не всегда находила объяснение его деяниям, но верю, что так возжелал Господь.

Она подобрала последний кусочек запеканки засохшей корочкой хлеба. Я не был бы так уверен, что за всеми поступками отца стоит желание Господне. Отчего-то я в этом сомневаюсь.

Дилл отнес тарелки в раковину, залил их водой, осторожно открыл ящик, чтобы, не дай бог, не сорвать его с направляющих, достал из него кусок пищевой пленки (которую они мыли и использовали повторно), завернул в нее остатки запеканки и убрал в холодильник.

– Тебе лучше поспать, если собираешься завтра в школу, – сказала мама.

– Почему это «если»?

– Потому что я не принуждаю тебя туда ходить – я тебе говорила.

– Наверное, я решил, что ты это не всерьез.

– Я говорила серьезно, когда ты пошел на полную ставку в магазин. Ты им нравишься, сделают тебя менеджером. Не успеешь глазом моргнуть, как будешь зарабатывать тридцать пять тысяч в год – это очень даже реальные деньги.

– А как же диплом?

Поверить не могу, что я отстаиваю свое право ходить в школу.

– Ты умеешь читать, писать, складывать, вычитать. У тебя есть возможность устроиться на хорошую работу. Для чего тебе эта бумажка? Мне важно лишь одно: чтобы ты знал Писание.

Дилл оттирал блюдо.

– Лидия собирается поступать во все лучшие университеты Америки; а моя мама тем временем советует мне бросить школу.

– Папа Лидии – дантист, и мама у нее тоже работает. У них нет таких долгов, как у нас. Бессмысленно сравнивать себя с ней.

– Бессмысленно, верно.

– Твой папа не заканчивал старших классов. А я бросила школу, чтобы выйти за него.

Дилл поставил блюдо, повернулся и недоверчиво посмотрел на мать.

– Ты же не думаешь, что меня это должно убедить.

– Однажды ты поймешь, что от своего имени не уйти.

Однажды?

– Ага, возможно, уже в этом учебном году, в школе. Там мне очень настойчиво пытаются это втолковать. Спокойной ночи.

Дилл поставил блюдо в треснувшую белую сушилку из пластмассы и пошел в свою комнату. Взявшись за ручку двери, приподнял ее на сломанной дверной петле и закрыл. Сел на свою односпальную кровать – единственный предмет мебели в комнате помимо комода фирмы Goodwill. Бугорчатый матрас крякнул под его весом. Дилл вставил свой новый диск в старенький CD-плеер, который ему когда-то отдала Лидия. Воткнул наушники в уши и лег, положив руки под голову.

Порой музыка была лучшим лекарством от одиночества. Но иногда он чувствовал себя так, словно сидел на дне высохшего колодца и смотрел вверх, в небо, и музыка не помогала. Сегодняшний день стал для него началом конца, а для Лидии был началом начала. Дилл вздохнул.

Никакой песне не под силу это исправить.