Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой - Отфрид Пройслер

Однажды бабушка с корзиной белья вышла в сад, чтобы на веревке позади дома развесить несколько рубашек да носовых платков.

Стоял чудесный день золотой осени. Цвели астры, подсолнухи приветливо заглядывали через ограду, а на компостной куче в углу сада зрели тыквы: пять больших, девять средних и шесть маленьких. Бабушка специально выращивала их по заветному рецепту своей двоюродной тетушки. Маленькие должны были иметь вкус абрикосов, большие — вкус шоколада, а средние — сбитых сливок снаружи и малинового мороженого внутри.

Касперль и Сеппель проявляли к тыквам полное равнодушие. Тем больший, как надеялась бабушка, их ждал сюрприз. «Только бы погода еще несколько дней продержалась достаточно теплая, — размышляла она. — В настоящий момент это главное».

Она опустила корзину с рубашками и носовыми платками на траву и только хотела было начать подтягивать туже бельевой шнур, как в кустах раздалось «тсс!» — и когда бабушка взглянула в ту сторону, то между золотарником и кустом ореха неожиданно увидела лицо человека, которого она, к сожалению, слишком хорошо знала: уже дважды она была ограблена этим бродягой в черной шляпе с длинным пером и один раз даже похищена.

«На сей раз, — решила она, — этот номер у него не пройдет!» Затем собралась с духом и спросила твердым голосом, который лишь капельку дрогнул, однако заметила это, вероятно, лишь она сама:

— Вы опять забрались в мой сад, господин Хотценплотц?

— Как видите, сударыня.

Разбойник кивнул и хотел было выйти из своего укрытия. Бабушка невольно схватилась за мешок с прищепками.

— Ни с места! — воскликнула она. — Иначе я так дам вам в ухо этим мешком, что ни одна шляпа на вас больше не удержится, — руки вверх!

Хотценплотцу и в голову не могло прийти, что с недавних пор бабушка читала перед сном истории про разбойников. В целях предосторожности он поднял руки и заверил, что у него и в мыслях не было ничего дурного.

Бабушка оборвала его на полуслове.

— Оставьте при себе ваше глупое красноречие! — набросилась она на него. — Я только желаю знать, как вам на сей раз это удалось, поскольку совершить побег из окружной тюрьмы, как известно, абсолютно невозможно.

— Так оно и есть, — сказал Хотценплотц.

— Тогда как же вы сюда попали?

— Я был освобожден сегодня утром за хорошее поведение — досрочно.

Бабушка просто ушам своим не поверила.

— Не рассказывайте сказки, господин Хотценплотц!

Хотценплотц клятвенно приложил к сердцу три пальца.

— Да чтоб мне провалиться на этом месте и заболеть корью, если я лгу вам! Кроме того, это указано в свидетельстве о моем освобождении. — Он извлек из жилетного кармана листок бумаги. — Вот — если вы мне не верите!

Бабушка отступила на шаг назад, ее вдруг осенило. Надо надеяться, что разбойник ничего не заподозрит.

— Я не могу это прочесть, — сказала она. — Мне для этого необходимо мое пенсне.

— Как так! — в изумлении воскликнул Хотценплотц. — Пенсне же сидит у вас на носу, ха-ха-ха!

— Вот это? — моментально нашлась бабушка, — она поразилась, как гладко идет дело. — Это пенсне для дали, — сказала она. — В нем я читать не могу. Для чтения мне нужно мое пенсне для близи.

Она запустила руку в левый карман фартука, затем озадаченно сунула руку в карман правый и снова удивилась. Хотя она была не слишком искушена в авантюрах, свою роль она играла великолепно.

— В самом деле, с этой парой пенсне вечная путаница! Я постоянно одно из них где-нибудь оставляю. Пенсне для близи, я думаю, лежит в прачечной — слева у входа за дверью, рядом со стиральным корытом на стенной полке… Не могли бы вы в виде исключения оказать мне любезность, господин Хотценплотц, и принести его мне?

— Ну конечно, бабушка!

Хотценплотц сложил бумажку и спрятал ее в карман. Потом он направился к прачечной — а бабушка на цыпочках последовала за ним.

Кроме пары крошечных зарешеченных окошек с матовыми стеклами, в домике была только одна-единственная дверь. Хотценплотц не знал этого, зато это хорошо знала бабушка. Едва только он вошел в прачечную, как она захлопнула дверь и заперла ее на засов. Потом дважды провернула в замке ключ, вынула и поместила его в карман фартука.

— Об остальном позаботится полиция!

До сих пор у бабушки не было времени испугаться. Только теперь, когда Хотценплотц сидел в ловушке, ее охватила ужасная дрожь: от страха ее бросало то в жар, то в холод, сад начал кружиться у нее перед глазами. Она почувствовала, что ноги отказываются служить ей. Из последних сил она закричала:

— Помогите! На по-о-мо-ощь!

Потом закрыла глаза и упала в обморок.