Слабая женщина, склонная к меланхолии - Ирина Волчок Страница 9

Дом вообще-то был не его, но насчет порога надо решать прямо сейчас. Хорошо, что он напомнил. Тут еще ее компьютер, книги и так, по мелочи кое-что. Даже очень сильный человек за один раз все это не унесет, а она – слабая женщина. Ася позвонила Светке и сказала, что зря она не верила ей, дуре старой. Через пятнадцать минут Светка приехала с мужем, с братом мужа, с женой брата мужа и с соседом родителей жены брата мужа, который оказался майором милиции. Все они под руководством Светки быстренько вынесли и погрузили в микроавтобус Асины вещи. Ася следила, чтобы, не дай бог, чего-нибудь чужого не прихватили, а Светка время от времени отвлекалась от руководства для того, чтобы рассказать Зинаиде Ивановне, с какими страшными проникающими ранениями поступают в их отделение любители активного отдыха и что никто не удивится, если в скором времени поступит еще один, и еще не факт, что поступит он с этими страшными проникающими ранениями в дежурство самого Плотникова… Зинаида Ивановна начала было качать права совсем уже не спокойным и размеренным, а вполне склочным голосом, но тут майор милиции между делом поинтересовался, на каком основании гражданка находится в квартире, принадлежащей другому лицу. И Зинаида Ивановна сразу собралась уходить. И сына с собой позвала. Сын сорвался: «Ты что, вообще сдурела?… Куда мне идти?! К тебе, что ли?! Да лучше сразу в петлю!» Светкин муж одобрительно сказал: «Вот это правильное решение». Брат Светкиного мужа схватил Романа за обожженную печеной картошкой руку, крепко ее пожал и потряс, а когда Роман охнул и побледнел, брат пожал ему руку еще крепче и выразительно сказал: «Как я тебя понимаю».

Асю посадили в микроавтобус, долго рассаживались сами, а потом еще долго совещались, куда ее сейчас везти. На нее особого внимания не обращали. Иногда Светка спрашивала: «Аська, правильно я говорю?» Ася кивала, совершенно не вникая, что там Светка говорит. С недавних пор свято верила, что Светка всегда все правильно говорит. Значит, и вникать незачем. Тем более что не было уже сил во что-нибудь вникать, совсем никаких сил не было, глаза слипались, в голове шумело, руки и ноги стали ватными… Она проснулась от какой-то возни вокруг. Ее вещи выносили из микроавтобуса. Ася выглянула в окно: деревня какая-то, что ли? Почему ее сюда привезли? Ладно, какая разница… Светка знает, что надо делать.

Потом выяснилось, что Светка не просто знает, а очень хорошо знает, что надо делать. Дом на окраине города, куда привезли Асю, был большим, удобным, тихим и чистым. Очень чистым, несмотря на то, что вокруг него был сад, огород, куры гуляли, коза в сарае жила… Природа. Но почему-то с деревьев на голову ничего не сыпалось, мутные капли с потолка не шлепались, в постели не водился песок, в супе не плавали щепки. Две кошки свободно шастали из дома на природу и обратно, но они грязи почему-то не наносили. Хозяйка удивительного дома была какой-то дальней родственницей Светки. Или Светкиного мужа. Или жены брата Светкиного мужа. Или даже соседа родителей жены… в общем, того майора милиции. Вникать в тонкости родственных связей необходимости не было, Светка и сама в них не очень вникала. Просто мимоходом туманно объяснила, что они все тут родня в какой-то степени. И вообще, если покопаться в родословной каждого человека как следует, то окажется, что все друг другу родня. В какой-то степени. И даже какой-нибудь эфиоп может оказаться родственником, например, со стороны Пушкина. А у самой Аси в родственниках наверняка числится Генрих Гейне. Со стороны матери. И тети Марты. А со стороны бабушки родственником может оказаться Чингисхан. Нет? Ну, тогда сын степей калмык. В общем, все мы здесь в какой-то степени русские, в какой-то степени родственники и в какой-то степени племянники тети Фаины. Ася тоже может называть хозяйку дома тетей, потому что та и так знает, что Ася ей родня, а при необходимости это еще и доказать может. Ничего доказывать никакой необходимости не было. Тетя Фаина правда сразу оказалась родной.

Почти как Асина бабушка. Она даже похожа была на бабушку. Маленькая, худенькая, смуглая, черноволосая, черноглазая… в движениях быстрая и совершенно бесшумная. И говорила очень похоже – интересно, просто и весело. Первым делом съездила с Асей в гости к ее маме и тете Марте. Непринужденно познакомилась, тут же выяснила родственные связи.

– В девках какую фамилию носили? Кутель? Это не из самарских Кугелей будете? О, то-то я смотрю – лица родные. Моя бабка за двоюродным братом вашего деда замужем была. Ну как это вы не знаете! Дед-то у вас каким-то медицинским профессором был, правильно? Ну вот, все сходится. Здравствуйте, сестрички мои ненаглядные!… Зовите меня тетя Фаина. Меня все так зовут. Да и молоденькие вы еще, чтоб у меня в сестрах ходить.

Асиной маме было почти пятьдесят, тете Марте – пятьдесят шесть. Тетя Фаина, которая выглядела моложе обеих, обращалась с обеими как с любимыми, но немножко бестолковыми детьми. От подробностей операции, которые несколько нервно, но и с гордостью стала излагать Асина мама, отмахнулась:

– Аннушка, не бери в голову, все это ерунда. Через месяц забудешь. Я знаю, мне Плотников еще девятнадцать лет назад хрусталики менял.

На осторожные расспросы, почему Ася не вернулась домой, зачем ей по чужим углам ютиться, если родной дом есть, тетя Фаина строго заметила:

– Вы чего это, девки, говорите-то? Какие это чужие углы, если мы родня? Да и негде у вас тут жить нормально. Полторы комнаты… А? Где ребенку заниматься? И отдыхать негде. Да и шумные вы сильно. Орете да хохочете, хохочете да орете… Аське сейчас тишина нужна. Она на глазного доктора учится. Будет у нас как сам Плотников. Вот так. У меня ей все условия, а у вас только шум один. А соскучитесь – в гости приходите. Да и Аську як вам иногда отпускать буду. Но не сильно часто. Может, когда-нибудь потом – почаще. А сейчас нечего туда-сюда бегать. Сейчас ей отдохнуть маленько надо. А потом – учиться. И не спорьте со мной, я лучше знаю, как чего делать.

Мама и тетя Марта и не спорили. Они тоже сразу поняли, что тетя Фаина – родная. И что лучше знает, как чего делать, – тоже сразу поняли.

Тетя Фаина действительно знала, как что делать. Ася уже через несколько дней в этом большом, удобном, тихом, чистом – идеально чистом! – доме почувствовала, что становится другим человеком. То есть не другим, а прежним человеком. Она отдохнула. И главное ведь не сидела сложа руки, не валялась на диване перед телевизором, не спала до полудня, как еще совсем недавно мечтала, сидя за полночь над чужой курсовой, волоча с рынка экологически чистые пуды мяса и зелени – здоровый образ жизни, сбалансированное питание – и вручную отстирывая рюкзак, штормовку и спальный мешок любителя активного отдыха от смолы, зелени, сажи, кетчупа и вечной ухи, сваренной в котелке над костром. Стиральной машины у них не было. На свадьбу ее мама и тетя Марта подарили им пять тысяч – пять тысяч, с ума сойти! Как они только собрать сумели такую страшную сумму? Сказали: "На обзаведение. Сама решишь, что самое нужное». Зинаида Ивановна тоже какую-то сумму Роману вручила. Тоже на самое нужное. Он не сказал Асе, сколько денег у него оказалось в руках, а она не спрашивала. Наверное, много оказалось: кое-кто из друзей тоже конверты вручал… Через месяц Роман привез в дом велотренажер. Сказал, что занял еще несколько тысяч, чтобы его купить. Вещь-то самая нужная. Просто необходимая. Ну, она и стирала его походное снаряжение вручную. Каждый раз, когда он возвращался из турпохода, каждый понедельник – к пятнице все это должно было высохнуть. Однажды заикнулась о стиральной машине. Роман искренне удивился: «Зачем? Наши бабки вообще в речке стирали – и ничего, здоровые были. А у тебя и ванна под боком, и горячая вода почти всегда, и порошки специальные». У тети Фаины была стиральная машина. Не очень современная, но в идеальном состоянии. Стирать в ней было одно удовольствие. Не работа, а сон в летнюю ночь. И готовить на старой газовой плите было одно удовольствие. Плите было лет тридцать пять, но она тоже была в идеальном состоянии. Вообще все в доме было в идеальном состоянии, от древних дубовых шкафов до плетеных ковриков у входной двери. Ковриков было три, тетя Фаина меняла их каждое утро. Вчерашний выполощет – и сушить, а новый, чистенький, кладет у двери. Даже кошки, возвращаясь в дом, вытирали о коврик лапы, долго топтались по нему, безуспешно пытаясь разодрать когтями тугое плетение разноцветных веревочек, а потом старательно вылизывали розовые, идеально чистые пятки. Ася не могла представить, как можно научить кошек такому фокусу. Спросила тетю Фаину.