Подделка - Дженифер Крузи Страница 82

Гвен только руками развела, потрясенная такой самоуверенностью.

– Ты же позволяешь Итану помогать!

– Итан – тоже член семьи, – объявила Надин, и Итан растерянно посмотрел на нее. – Он как Дэви.

– Дэви? Солнышко, Дэви в любой момент может уехать.

– Нет. Он останется и женится на тете Тильде, и они будут управлять галереей, пока я не окончу колледж. А потом они могут отойти от дел, и я займу их место. Неплохая карьера, верно?

Гвен осторожно присела на край стола:

– Надин, милая, деточка, твоя тетя ненавидит галерею и любит свои фрески, а это означает, что она всегда в разъездах. А Дэви – типичный пончик. Не думаю, что они все еще… э-э… встречаются.

– Иногда взрослые бывают так слепы, – покачала головой Надин.

– Только взрослые? – усмехнулась Гвен, поглядывая на Итана. – Боюсь, ты сама немного близорука.

Итан круто развернулся и вышел в галерею.

– Я все вижу, – заверила Надин.

– Итан без ума от тебя.

– Знаю.

– И относится к тебе совсем не по-братски.

– Знаю.

– И?! – не выдержала Гвен.

– Не понимаю, – нахмурилась Надин. – Просто мое сердце не замирает, когда он рядом. А ты? Ты понимаешь?

Гвен подумала о Мейсоне.

– Понимаю.

– А если я попытаюсь выяснить, и окажется, что того самого и нет, что мне тогда делать? Он мой лучший друг. Я не могу его потерять. А если солгу и попытаюсь притвориться, он догадается, потому что знает меня лучше всех на свете. Вот уже десять лет, как мы дружим.

– Да-а, – протянула Гвен. – Какой-то смысл в этом есть.

– А насчет Тильды ты ошибаешься. Дэви способен ее рассмешить. Я уже не помню, когда в последний раз слышала ее смех, но он ее смешит.

– Ты права. Но серьезные отношения основаны не только на смехе.

– Зато это хорошее начало, – отпарировала Надин. – Они честны друг с другом. Честны и откровенны. Родные люди.

– Совершенно чужие люди. Твоей тете Тильде есть что скрывать, а Дэви тоже не мальчик из церковного хора.

– Я вижу то, что вижу, – не отступала Надин. – И не думаю, что тебе следует целоваться с мистером Фиппсом.

– Ну-ну, бабушкам тоже позволено встречаться с мужчинами, – раздраженно напомнила Гвен, уходя в офис. Внучка последовала за ней.

– Какая жалость, что мистер Форд оказался киллером.

– Надин, ты не можешь знать этого наверняка, – устало ответила Твен, морщась от вернувшейся головной боли. – И вообще я иду спать.

– Может, он убивал только тех, кто этого заслуживает? – предположила Надин. – Вроде Джона Кьюсака в «Поворотном моменте». И вершил праведный суд.

– Доброй ночи, Надин, – вздохнула Гвен, открывая дверь, – и оцепенела.

На пороге стоял едва вмещавшийся в проем Форд.

– Прошу прощения. Ну, как все прошло?

Надин, тихо ойкнув, растаяла в галерее.

– Неплохо, – кивнула Гвен, стараясь дышать ровно.

– С улицы все выглядело прекрасно. Когда я ушел. Через окно.

– Вот как? Спасибо.

– Хорошо мы поработали. Такая чистота.

– Спасибо, – повторила Гвен, кивая как идиотка.

– Спокойной ночи, – сказал Форд.

– Спокойной ночи.

Форд пошел к себе.

«Сейчас я грохнусь в обморок. Дыши, ради Бога, дыши!» Какая же она дура! Мейсон поцеловал ее, и ничего не случилось, а стоило Форду показаться в дверях, как она задыхается.

– Как считаешь, он слышал, что я говорила? – поинтересовалась вернувшаяся Надин.

– Он слышит все. А теперь я иду спать. Если передумаешь насчет Итана, не занимайся сексом на офисном диване.

– Угу, и не стану засовывать бобы в нос, – разозлилась Надин.

Гвен отвернулась от нее и направилась к себе, чтобы ни о чем больше не думать.

Тильда, дрыгнув ногами, сбросила джинсы и, голая, подкатилась к Дэви, тоже успевшему растерять остатки одежды.

– Это еще не все, – выдохнула она, чувствуя жар его тела. Она не могла насытиться близостью, ей хотелось вползти в него, спрятаться, остаться в нем навсегда.

– Господи, да, – шепнул Дэви, сжимая ее крепче.

– Я имею в виду – обо мне. – Тильда закрыла глаза, ощущая скольжение его тела по своему, давление его пальцев на свои бедра, желая его всего, горячего и неутомимого, в себе, и как можно скорее. – Мне нужно рассказать еще кое о чем.

– Говори. – Дэви наклонил голову.

– Мой дед продал Писарро в Метрополитен-музей. – Она охнула, когда он припал к ее груди и захватил губами сосок. – Картина была написана при жизни самого Писарро. – Тильда зарылась пальцами в его волосы и выгнулась, чтобы унять бурление в крови. – Ее написал мой прадед. Прекрасная копия.

Дэви поцеловал ее в шею.

– Мой дед продавал Бруклинский мост на металлолом, – прошептал он. – Трижды.

Он провел языком по хрупкой ключице.

– Мой прапрадед обвел вокруг пальца Лувр, – призналась Тильда, позволив руке отправиться в путешествие в южном направлении. Дэви вздрогнул. – Теперь там тоже висит Гуднайт.

Она нашла его, твердого, набухшего, и стала гладить, пока Дэви не поймал ее руку.

– Прекрати! – задохнулся он. – Иначе все будет завершено еще до конца моего срока.

– У тебя такой большой срок?

Она поцеловала его и отпрянула, не коснувшись языком языка.

– Нет. Это у тебя такая горячая ладонь. – Он сунул руку между ее бедер. – Кажется, я помню. Бывал здесь раньше. – Его палец проник внутрь, и она вскрикнула.

– Мой прадед выманил у Вандербильта железную дорогу, – прошептал он ей на ухо. – Иисусе, Тильда…

– Знаю. Знаю. – Она закрыла глаза, закусила губу и отдалась жару, который он пробуждал в ней. – Слушай меня. – Упоенно раскачиваясь, она дышала в одном ритме с движением его руки. – Слушай меня. Слушай меня. Моя семья подделывала картины уже… О Господи, трахни наконец меня!

Дэви лег между ее бедер, и она снова выгнулась, чтобы встретить его, и он скользнул в нее, быстро, резко, заставив вопить, задыхаться и кусать его плечо, пока он держал ее, входя все глубже. Горячий вал накрыл ее с головой, и она взлетела на гребне, лихорадочно ловя ритм.

– О Боже, как хорошо! Не останавливайся! Только не останавливайся! – Тильда двигалась в унисон с ним, ощущая, как нарастает напряжение, купаясь в горячечном жару. – Я тоже подделываю картины, – шептала она, а он сжимал ее все крепче. – Моя… семья… занималась этим… четыре века… – Дэви прикусил мочку ее уха, и она задрожала. – Мы были мошенниками… целую вечность.