Ваш выход, княжна - Лариса Шкатула Страница 77

Их брак с Дарьей стал счастливым сочетанием тонкого вкуса, такта, образованности со стороны матери и солидного денежного обеспечения вкупе с богатырским здоровьем со стороны отца. Жемчужников-старший так твердо стоял на ногах, что мог бы, по его собственному мнению, купить с потрохами весь Петербург, насквозь фальшивый и ленивый.

Как все люди коммерческого склада, Валерьян всё же понимал, что существует кое-что, чего, пожалуй, не купишь. "Разве что медленно подкупать", – добавлял он со смехом. И уж было у него всё готово для того, чтобы купить Петеньке титул, да поторопился сынок. Барышня Астахова ему приглянулась.

Валерьян Жемчужников не возражал. Хлопал сына по плечу – эдакий медведище! – и грохотал:

– Я, Петенька, сроду не боялся ни леших, ни чертей! Твои-то соперники хвост поджали: а ну как и вправду невеста – ведьма? Трусы! А ты и воспользуйся, иди напролом. Девушки смелых любят.

Петр, конечно, напролом не пошёл. В нем отцовское мужицкое происхождение сильно сглаживалось материнским воспитанием. Свои мысли перед девушкой он мог выражать не столь прямолинейно, как отец. Но и без светских экивоков. Княжне Астаховой он сказал так:

– Я вас, Лизонька, больше жизни люблю и предлагаю стать моей женой. Наверно, девушки не могут быть столь же пылки и безоглядны. Так возьмите время подумать. Ежели вы пока никого не любите, я обещаю заслужить вашу любовь и ждать решения столько, сколько скажете. А насчет того, что вы, Лизонька, людей насквозь видите, – так, пожалуйста, смотрите, весь я перед вами, ничего не скрываю!

– Вас, Петруша, рассматривать насквозь – одно удовольствие, – смеялась княжна, – потому что вы и изнутри ничем не испорчены.

И розовела румянцем. Ей было легко и надежно с Жемчужниковым. Но когда она известила о предложении юноши отца, старый князь помрачнел:

– Петю, Лизочек, я тоже люблю и рад тебя за него отдать, только мнится, не судьба он твоя.

– Неужто судьбу обмануть нельзя? – сердилась Лиза. – Я и сама плохое предчувствую, так будем же что-то делать! Не козявки мы какие, чтобы и вовсе себе хозяевами не быть. Может, со свадьбой поторопиться?

– Делай, как знаешь, матушка, – махнул рукой князь, – препятствовать не стану, единожды попытался, и что имею? Сын-первенец, наследник, Николушка, покинул родное гнездо и скитается по свету, точно Агасфер.

В роду Астаховых старшего сына по традиции называли Николаем. Каждый из них по мере сил укреплял богатство и могущество рода, каждый гордился своим происхождением и служил государям российским на самых высоких должностях. Но, как говорится, в семье не без урода. Не захотел сын князя идти на государеву службу. Выучился на врача и стал лечить сирых да убогих. Разозлился старый князь, слов обидных сыну наговорил, а тот возьми да уйди из дома! И копейки у отца не взял. С той поры загоревал да зачудачил князь, стараясь в этих своих проказах забыть об отцовской тоске. Теперь же стало мучить его беспокойство за дочь.

Уже было сшито свадебное платье, и день венчанья назначен, но, видно, судьбу и вправду не обмануть.

А появился в Петербурге странный поляк Станислав Поплавский.

Ничего нельзя утаить в Петербурге. Уже на другой день весь бомонд славного города знал о сказочном богатстве приезжего поляка. О том, что он холост, недавно похоронил мать и что его появление здесь связано с какой-то семейной тайной. Что он молчалив, загадочно бледен и что в Кракове не одна барышня безнадёжно льет по нему слезы.

В доме Астаховых Станислав появился вместе с Петром Жемчужниковым. По странному совпадению, они оказались дальними родственниками, и счастливый Петр поспешил не только познакомить поляка со своей невестой, но и попросил быть шафером на свадьбе.

Воистину, слепы влюбленные. Петру показалось, что Станислав несколько более холоден, чем нужно, при знакомстве с его обожаемой Лизонькой; что он даже не поцеловал как следует её руку, а только слегка её коснулся. А Лизонька и не замечает, какой славный человек его чуть ли не семиюродный кузен; что он просто застенчив и ещё не привык к Петербургу, и хотя, говорят, в Кракове тоже много красавиц, а с невскими наядами им не стоит и тягаться!

Жемчужников балагурил и не заметил, как зажглись черные глаза Стася при виде княжны и как вздрогнула она от его прикосновения и еле слышно прошептала:

– Господи… Это он!

Лиза была девицей по натуре упрямой и сопротивлялась водовороту судьбы до конца. До самого дня свадьбы она больше не пожелала видеть Стася, несмотря на уговоры Жемчужникова. Только все оказалось напрасным. Счастливый жених ещё ждал её на ступеньках церкви, а поодаль стоял князь, непривычно тихий и грустный. Некоторые очевидцы уверяли впоследствии, что видели слезы на его глазах. Карета с невестой стояла у подъезда особняка Астаховых, и подружка невесты баронесса М. уже заносила ногу на подножку, как вдруг лошади рванули и понесли. Впрочем, понесли они не сами по себе. Какой-то заросший бородой до глаз кучер нещадно настегивал их. После, на конюшне, нашли кучера Астаховых, оглушенного и связанного. С той поры Лизу Астахову в Петербурге не видели.

Князь заперся в своём особняке и никого не принимал. Досужие петербуржцы связали исчезновение княжны и внезапный отъезд молодого поляка, но подтвердить домыслы было некому, и постепенно о таинственной истории забыли. Петр Жемчужников долго был безутешен, но природное здоровье в нем взяло верх над романтической любовью. Год спустя он женился на бывшей подружке своей невесты. Теперь невесту в церковь он вез сам и держал за руку весь обряд венчания…

Эту историю Ольга ночью рассказала Яну. Она знала её со слов дяди Николя, который при каждом пересказе дополнял её новыми деталями и, возможно, домыслами. Кстати, сам дядя никакими особыми способностями не обладал, кроме чрезвычайной доброты, и считал семейное предание сплошной выдумкой…

– А что было дальше? – допытывался Ян.

– Это мне неизвестно. Всё остальное, что я слышала о прабабке, напоминает страшную сказку. Точно знаю только, что у неё родился сын и больше детей не было.

– Неужели я в замке видел своего деда? – размышлял вслух Ян.

– Какого деда? – удивилась Ольга.

– Это длинная история.

Ян понимал, что уклоняться от объяснений не совсем честно, но рассказанное настолько поразило его, что требовало нового осмысления.

– Извини, Оля, – примиряюще добавил он, – мне надо немного подумать, связать всё вместе… К тому же, если нам предстоит долгое путешествие, успеем наговориться в дороге.

Ольга обиженно отвернулась и впервые подумала о крестьянах неуважительно – что-то вроде: из грязи да в князи. Алька от перенесенных потрясений давно спал, зарывшись в кучу прошлогоднего сена. Марго, увидев, что Ян полностью ушёл в свои мысли, придвинулась к Ольге, и девушки зашептались.

Новый день не сулил пленникам ничего хорошего, но начался он неожиданно: первым из сарая вывели Альку. Оставшиеся не знали, что его в качестве брата повели к Катерине. Да и он не обратил внимания на сообщение, что его ведут к какой-то сестре. Не всё ли равно, к кому?