Любовник на все времена - Сара Линдсей Страница 75

Прижимаясь и извиваясь возле него, Диана своими движениями привела Генри в возбуждение. И тогда ею тоже овладело желание. Она нуждалась в плотском слиянии, простом и примитивном, без слов говорящем об обладании и принадлежности друг к другу. Она просунула руку и погладила его напряженную плоть. Он вздрогнул от ее прикосновения и отстранился.

— Нет, нет, — торопливо зашептала она. — Мне нужен ты. Прошу тебя…

Генри молча лег на нее, его лицо было суровым и даже слегка жестоким.

— Что-то случилось?

— Я не намерен сейчас разговаривать, Ди. Мы и так слишком много сегодня говорили.

Диана жадно обняла его руками, привлекая к себе. Когда ее бедра ощутили тяжесть его тела, она застонала от предвкушения.

Выругавшись под нос, Генри сразу взял ее, быстро, уверенно, жестко. Диана едва не задохнулась от наслаждения, он впервые брал ее так решительно, без всяких предварительных ласк, и в этом была своя особая прелесть.

Он действовал как властный, необузданный в своем желании мужчина. Он хотел обладать ею, а она не только покорно, но с радостью подчинялась его требованию. Да, да, он не просил, он требовал, и по всему было видно, что он не потерпит никакого отказа. Он превратился в дикаря. И похотливая самка внутри ее тела вся задрожала и затряслась от наслаждения. Как только все было закончено, Диана мгновенно уснула, утомленная, довольная собой и полностью успокоенная.

Здесь и сейчас она принадлежала ему, а он принадлежал ей. Да, они поссорились, но он не оставил ее. Диана подчинила его своему желанию. В тот момент, когда ей казалось, что все кончено, он доказал, как сильно ее любит. Он не собирался ее бросать, напротив, он хотел удержать ее рядом.

Проснувшись утром, Диана протянула руку, надеясь натолкнуться на Генри, но его рядом не было. Доносившийся шум из его уборной вселил в нее надежду. Она вскочила и бросилась туда, надеясь схватить его и увлечь обратно в постель. К своему удивлению, она нашла там одного Джаспера, который укладывал вещи хозяина в дорожную сумку.

— Генри уже завтракает внизу? — спросила его Диана.

Джаспер потупился.

— Мистер Уэстон уехал на рассвете в Лондон, миледи. Я следую за ним, надо только собрать его вещи. Он сказал, что чем раньше уедет, тем скорее вернется.

— Да, да, он говорил мне вчера об этом. Спросонок я забыла, — солгала Диана. Итак, он уехал, даже не попрощавшись. Она попробовала утешить себя мыслью, что он не хотел будить ее, но сама не верила в это оправдание.

Когда она одевалась, Элли, заметив ее дурное настроение, попыталась развеселить ее, предложив попробовать разные виды причесок, но Диана оставалась мрачнее тучи. Она догадалась, что кто-то из слуг подслушал их слишком громкий разговор и, вероятно, новость об их ссоре уже разнеслась по всему дому. Окончательно расстроившись, Диана велела Элли повязать волосы самыми ужасными лентами.

Первый день без Генри начинался хуже некуда, но и последующие дни не сулили улучшения. Диана не знала, что ей делать. Налаженное домашнее хозяйство почти не отнимало у нее времени, так что она просто не знала, куда деваться от безделья.

В доме отца и деда ей нравилось бывать на конюшне, но здесь ее присутствие тоже было совершенно излишне. На третий день Диана поняла, что надо срочно чем-то заняться, поскольку и так уже достала бедного Кингсли просьбами рассказать ей разные истории из детства Генри.

Диана судорожно пыталась что-то придумать, нечто такое, что могло бы занять ее голову и руки, — лишь бы не думать больше о Генри. Она часто вспоминала их ссору, терзаясь в догадках, что заставило его так поступить.

Ночами становилось еще тяжелее. Первая ночь в спальне Генри прошла ужасно, Диана почти не сомкнула глаз, уснув лишь под утро. Следующие ночи она уже провела в своей спальне, там кровать была поменьше и поэтому казалась не столь одинокой, холодной и пустынной. Однако ей спалось по-прежнему плохо. С усмешкой она представила, что будет, если она ночью заявится в дом Кингсли с просьбой поговорить с ней о родословных лошадей, победивших на крупных скачках. Беднягу, вероятно, хватит апоплексический удар.

Внезапно Диану осенило: теперь она знала, чем заняться до приезда Генри. Она составит родословные всех лошадей в Рейвенсфилде и украсит их красивым орнаментом. Диана успокоилась и уснула.

На следующее утро она разыскала Кингсли.

— Только не надо делать вид, будто вы очень заняты, — с улыбкой обратилась она к управляющему. — Я не собираюсь приставать к вам с просьбами сообщить мне еще какую-нибудь забавную историю из детства моего мужа. Тем не менее мне никак не обойтись без вашей помощи.

Услышав об ее замысле, Кингсли пришел в воодушевление и вместе с Дианой тут же направился в контору. Войдя туда, Диана села за рабочий стол.

— Я согласна с вами, — сказала она. — Буду делать записи так, как вы посоветовали. Когда окончу работу, покажу то, что сделала. Вы наверняка, внесете кое-какие поправки и уточнения. Для начала мне потребуется бумага.

Диана выдвинула один из ящиков и начала рыться в нем. Но там кроме нескольких счетов, перочинного ножа и сложенного листка больше ничего не обнаружилось. Развернув листок, Диана с удивлением поняла, что это письмо. Почерк показался ей до боли знакомым. Невольно она взглянула на адрес отправителя и едва не остолбенела.

Нет, в это нельзя было поверить. Если бы Генри получил письмо от ее отца, он, наверное, сообщил бы об этом. Тем не менее факт оставался фактом. Перед ней лежало письмо от ее отца.

— Все в порядке, мэм? — спросил Кингсли.

— Нет, — прошептала она, быстро пробегая глазами содержание письма. «После нашей встречи… как следует обдумав мою просьбу к вам… в следующем году вы станете владельцем будущего чемпиона».

Самые противоречивые мысли закружились в голове Дианы, она пыталась дать какое-то оправдание этому письму и объяснить поведение Генри. Вне всякого сомнения, Генри познакомился с ее отцом. И судя по всему, вряд ли собирался показывать это письмо ей. Генри скрыл от нее правду об этой породистой кобыле по имени Пенелопа. Правда, он упомянул о ней, как о свадебном подарке, но ни словом не обмолвился о том, что дарителем являлся ее отец!

Ее отец, который отказался от нее, который не любил ее, и вместе с тем позаботился о том, чтобы найти, нет, точнее, купить ей мужа. С каким коварством он остановил свой выбор на Генри, пожалуй, единственном мужчине, способном разбить ее сердце?!

Теперь многое вставало на свои места.

Подобно многим мужчинам из их класса, Генри должен был позаботиться о продолжении рода. Для этой цели ему требовалась породистая кобыла, подходящая по всем статьям. Его жена должна была подарить ему не просто детей, а наследников.

А она-то ломала голову, по какой такой причине Генри после стольких лет легкомысленных и небрежных отношений вдруг стал проявлять такое к ней внимание. Боже! Неужели то, что произошло между ними — это все обман, притворство? Как давно он попал на удочку к ее отцу? Не пришла ли ему в голову эта глупая затея мнимого ухаживания, когда она объяснила ему, что терпеть не может таких нахальных типов, как он? Неужели Генри просчитывал каждое слово, каждый жест, чтобы завоевать ее доверие?