Розовое гетто - Лиз Айлэнд Страница 75

— Что такое? — спросила Алекс.

Мои руки продолжали дергаться, а двое мужчин и женщина — таращиться на меня. Может, они решили, что у меня апоплексический удар, но я не сомневалась — мое лицо не краснело, а синело.

Алекс схватила меня за руку.

— Господи! Она задыхается. Нужна помощь.

От этих слов настроение у меня улучшилось, пусть и я боялась, что они станут последними, услышанными мною на этой стороне вечности. Причем, хотя кому-то это и покажется странным, той самой, которой я отдавала предпочтение.

Флейшман подскочил ко мне, принялся хлопать по спине. Сильно. На случай, если вы не знаете: когда вы не можете дышать, удары по спине не помогают.

— Подожди! — воскликнул Дэн. — Так нельзя.

Само собой.

— Вспомнила! — Алекс оттолкнула Флейшмана. — Ее нужно схватить вот так.

И обхватила меня сзади, как тряпичную куклу.

— Точно, — одобрил ее действия Дэн. — А теперь нажимай на диафрагму.

— Кулаками! — уточнил Флейшман. Все вдруг вспомнили уроки по оказанию первой помощи.

Алекс в точности следовала их указаниям: сжав пальцы в кулаки, вдавила их мне под ребра. Руки у нее были на удивление сильными. Я буквально услышала хлопок, с которым кусочек суши вылетел из моего дыхательного горла, чтобы благополучно приземлиться в миску с супом, которая стояла перед Дэном.

В моей жизни неприятных моментов хватало, даже с лихвой. В двенадцать лет в летнем лагере, во время похода на велосипедах у меня начались месячные, так кровь на седле мне поминали до конца смены. Собственно, все первые восемнадцать лет жизни слились в один неприятный момент. Но залепить дыхательное горло куском суши во время интервью с автором статьи «Поднимая волну», да еще на глазах двух своих бывших любовников… это тянуло на рекорд. Не только Дэн и Флейшман вытаращились на меня (на самом деле Дэн смотрел в миску с супом), но все посетители ресторана. Стояла полная тишина. Если не считать плеска в бассейне с золотыми рыбками.

Трудно вернуть себе чувство собственного достоинства после публичной регургитации, но от моего достоинства и так уже мало что осталось.

А вот Алекс радовалась, как дитя.

— Господи! — воскликнула она, сияя как медный таз. — Сработало! Я спасла тебе жизнь!

Я пробормотала слова благодарности. Действительно была благодарна. Но при этом хотела поскорее убраться отсюда.

— Надеюсь, я смогу вставить этот эпизод в статью! — добавила она.

Я схватила сумочку. Считайте меня трусихой, но я не видела необходимости в продолжении ленча. Единственная «волна», которую я могла «поднять», уже разошлась по поверхности супа в миске, что стояла перед Дэном.

— Думаю, мы продолжим наш разговор в другое время.

Брови Алекс изогнулись.

— Ну хорошо… — В голосе слышалось разочарование. Она хотела, чтобы я вернулась за столик и до конца ленча славила ее героизм.

Пожалуй, все было сказано.

За исключением одного, и я хотела заявить об этом публично.

Я протиснулась мимо Флейшмана, встретилась взглядом с Дэном Уитерби.

— К твоему сведению, Дэн, твой новый клиент, этот новый Ник Хорнби, считает тебя сандвичем с копченой колбасой!

* * *

По пути на работу со мной случилась еще одна беда: я полностью утратила силу воли. Уже миновала «Империю еды», потом вернулась, а через две минуты вышла из магазина с двухфунтовым пакетом «М&М». На тротуаре бесстыдно разорвала пакет зубами, отчего цветные конфетки, как конфетти, посыпались на асфальт. Отправила в рот полную пригоршню, с трудом подавив желание высыпать в рот весь пакет.

Когда вышла из лифта, временная секретарь-регистратор указала на стойку с ячейками для сообщений:

— Вам тут много чего прислали.

Все сообщения были от Уэнди. «Оставила тебе голосовую почту». «Где ты?» «Встречаемся в 3 на с-в углу 96-й и Бродвея».

Я застонала и отправила в рот очередную пригоршню «М&М». Охота за квартирой. Общение с техниками-смотрителями или, того хуже, с агентами по торговле недвижимостью. И когда только закончится этот день?

— Как прошло интервью? — полюбопытствовала Линдси. Она стояла у гудящего ксерокса.

Я пробормотала что-то неопределенное и проскочила мимо.

— Ты выглядишь на сто процентов лучше, чем когда уходила, — крикнула она вслед.

Я закрылась в кабинете, уселась за стол, вновь набила полный рот конфетами, подождала, пока они начнут таять, потом принялась жевать. Господи, ну до чего мне было хорошо. Ни словом сказать, ни пером описать. Я отъехала на стуле, скинула туфли. Положила босые ноги на стол.

Чистое сахарное забвение, вот к чему я стремилась. И к блаженной тишине.

Но с тишиной вышел облом. Едва я погрузилась в нирвану, как открылась и захлопнулась дверь. А через мгновение Андреа лежала на полу, свернувшись в позе зародыша, катаясь из стороны в сторону. И стонала. Ничего подобного я никогда не слышала. Жуткий, какой-то утробный звук. Она напоминала мне большого грызуна, у которого начались спазмы желудка.

Я убрала ноги со стола, наклонилась к ней.

— Эй… Андреа?

Она чуть повернулась. Ну и видок! Волосы всклокочены, юбка задралась по самое некуда.

— Я… в… полной… заднице!

То были первые членораздельные слова, произнесенные после того, как она угнездилась на моем коврике. Я решила, что это добрый знак.

— Что случилось?

Вопрос привел к тому, что Андреа распласталась на полу, словно кающаяся грешница.

— Я отправила свое резюме…

— И что? — Она постоянно рассылала свои резюме.

— В «Кэндллайт».

Я удивилась.

— А зачем?

— Я не знала! — взвыла она. — Понятия не имела, что делаю. Там не было названия издательства, которое дало объявление.

Я вспомнила объявление, по которому получила работу. Тогда ведь я тоже не знала, что отправила резюме в «Кэндллайт». Разумеется, для меня это не имело ровно никакого значения.

— И кто получил твое резюме?

— Кэти Лео! И вместо того чтобы прийти ко мне, она положила мое резюме на стол Мерседес. Предательница!

— Дерьмо.

— Мерседес вызвала Риту и Карен…

— Дерьмо.

— А потом пригласила меня. Они устроили мне засаду.

И я-то думала, что у меня выдался плохой день…

Андреа глубоко-глубоко вдохнула.

— Поначалу я подумала, что меня хотят повысить. А потом она вытащила мое резюме и сопроводительное письмо, и я поняла, зачем они меня позвали. Чтобы сожрать живьем.