Испанская роза - Ширли Басби Страница 71

Нисколько не обижаясь на жену, Зевс хитро подмигнул им и вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, Мария бросилась подруге на шею.

— Пилар, дорогая, как я за тебя рада! Ты счастлива?

— Вернее было бы сказать — удивлена. Я думала, что я бесплодна.., ведь я уже была замужем, ты же знаешь, и ни разу не забеременела.

— Но ведь и твой первый муж был не чета Зевсу, не так ли? — засмеялась Мария.

День пролетел незаметно, и только вечером Мария вдруг осознала, в каком странном положении она оказалась. С момента приезда Зевса и Пилар она вела себя как хозяйка дома, представляя гостей и показывая им дом. Но еще больше ее удивляло то, что никто не находил это странным, все воспринимали это как должное. Даже Габриэль! И только когда гости поднялись наверх, чтобы переодеться к ужину, она спустилась на кухню.

— Могу я чем-нибудь помочь вам, сеньора Сэттерли? — с грустью в голосе спросила Мария. Ей могли позволить играть любую роль, но в действительности-то все было иначе. — Боюсь, что я забыла свое место.

— У меня другое мнение. Думаю, что впервые с момента твоего появления в доме ты оказалась на своем месте. Хватит об этом. Надо развлекать гостей, а не путаться у меня под ногами на кухне. Если ты устала, то пойди и отдохни в комнате, которую хозяин велел приготовить для тебя еще вчера.

Не скрывая своего удивления, Мария смотрела на домоправительницу широко раскрытыми глазами.

— Комната? Для меня?

Все мысли миссис Сэттерли были сосредоточены на парадном ужине, ведь в доме были гости, а это случалось так редко.

— Деточка, — сердито сказала она, — разве ты не слышала, что я только что сказала? Беги, мне еще надо приготовить пирог с сыром и сделать к телятине соус с чесноком и зеленью.

Немного опешив от такого обращения, Мария кротко спросила:

— Где же моя комната?

— Комната?.. Ах да, твоя комната, — повторила миссис Сэттерли, оторвавшись от теста, которое месила, — это как раз напротив спальни господина Габриэля. — Она тепло улыбнулась Марии. — Я постаралась обустроить все так, чтобы тебе понравилось. А теперь беги, не мешай мне!

Проходя мимо розовой комнаты, Мария услышала приглушенные голоса и вяло улыбнулась. Как повезло Пилар, что у нее любящий муж. Подумать только, всего три месяца назад в Панама-сити ее дуэнья клялась, что никогда в жизни больше не выйдет замуж.

Открыв дверь предназначавшейся ей комнаты, Мария в изумлении замерла на пороге. Мебели здесь было немного, но то, с каким вкусом и любовью все было обставлено, тронуло Марию. Пол покрывал восточный ковер цвета красного вина с золотистым орнаментом, у стены стоял маленький шкаф с изящной резьбой, рядом красовалась кровать, покрытая сине-зеленым атласным покрывалом. В ногах кровати стоял небольшой, обитый зеленой кожей испанский сундук, и шляпки медных гвоздей блестели в лучах заходящего солнца, проникающих в комнату сквозь узкое, похожее на бойницу окно. На длинном мраморном столе, стоящем вдоль стены около кровати, Мария увидела фарфоровый тазик и кувшин, рядом лежало зеркало на длинной ручке, расчески, щетки, а в центре возвышался массивный подсвечник.

Несмотря на то что добрая половина комнаты оставалась пустой, Мария была довольна. Она почувствовала себя дома. Это была ее комната, и она поняла, что даже после отъезда Зевса и Пилар останется жить здесь. Ей не хотелось возвращаться в розовую комнату с ее утонченной элегантностью.

Она прилегла и уже совсем было задремала, когда раздался громкий стук в дверь. На пороге стоял Габриэль. Ни слова не говоря, он вошел и направился прямо к ней. У Марии сжалось сердце: неужели он опять будет допытываться о Каролине?

— В чем дело? Зачем ты пришел?

— Хотел узнать, как тебе понравилась новая комната. Ты заглядывала в шкаф и в сундук?

Габриэль распахнул дверцы шкафа — там висело несколько платьев; от обилия кружев, шелка и бархата у Марии запестрело в глазах. То, что они предназначались не для прислуги, было очевидно.

— Здесь ты найдешь всякие женские мелочи вроде корсетов, — сказал он, открывая сундук. — Мне пришлось помочь Ричарду подобрать эти вещи, он ведь не так хорошо знает твои размеры, как я, — Габриэль улыбнулся.

— Ричард? Это он подобрал все эти вещи для меня"?

— По моей просьбе, конечно. Если ты собираешься принимать гостей, то должна быть одета соответствующим образом.

— Но.., но ты забываешь, что служанкам, а тем более невольницам не по чину такие платья.

— Положим, ты никогда не была невольницей, моя маленькая колдунья. Тебе просто нравилось делать вид, что ты моя рабыня. Мы же оба прекрасно понимаем, что это не так. Сегодня ты снимешь это ужасное платье, и мы больше не будем притворяться. Я устал от этой игры.

— Игры! — воскликнула Мария. — Для меня это не было игрой, сеньор!

— Тогда притворством, — бросил он на ходу и, подойдя к Марии, притянул ее к себе. — Я действительно взял тебя в плен, и ты была моей пленницей, но никто никогда не считал тебя невольницей. Это ты первая назвала меня хозяином, ты бросила мне в лицо шелка и кружева, в которые я хотел одеть тебя! Это ты настояла, чтобы мы играли эти роли! Мне все это надоело! Если тебе хочется что-нибудь представлять, играй роль моей гостьи поневоле.

Мария почти не слышала его слов. Его лицо было так близко, она ощущала его дыхание, чувствовала его тепло. Странная слабость разлилась по всем членам. О Боже! Как же ей хочется прижаться к нему!

Он что-то говорил, шептал, но Мария не разбирала слов, она видела только его горящие глаза и такие желанные губы…

— Нет, не гостья.., нет.., хозяйка… — И их губы слились в поцелуе.

Застонав, Габриэль прижал ее к себе еще крепче, и его сильные руки нежно обняли Марию. Она обвила руками его шею, и ее тонкие пальчики запутались в его черных волосах. Забыв обо всем, они опустились на кровать. Целуя и лаская ее, он вдруг поднял голову и, посмотрев на Марию затуманившимся от нахлынувшей страсти взором, прошептал:

— Ты как ключевая вода.., а я, уставший путник, никак не могу утолить жажду… — И опять приник к ней.

— Габриэль, друг мой, где ты? — раздался за дверью громкий голос Зевса. — Ты обещал перед ужином показать мне пару чудесных французских пистолетов.

Габриэль замер и, выругавшись про себя, осторожно поднялся. Одернув рубашку, он направился к двери и, отворив ее, крикнул Зевсу:

— Я здесь, мой друг. Чтобы найти меня, не надо орать, как раненый бык. — И, не оборачиваясь, плотно прикрыл за собой дверь.

Мария растерянно смотрела на закрытую дверь, до конца не понимая, были ли те сладкие минуты сном или реальностью, но, заметив свой расстегнутый лиф, покраснела. Нет, ей ничего не привиделось.

Открыв шкаф и выбирая платье, она думала о том, что между ними рушится еще один барьер. Пока у нее была возможность убеждать себя — хотя с каждым днем это становилось все труднее, — что она здесь на положении невольницы, она могла противиться происходящему. Но что же ей делать теперь?