Дневник деловой женщины - Даниэлла Бродски Страница 71

– Ну что ты, как я могу забыть о вас! Меня не было какое-то время, но теперь я вернулась, я снова здесь, – обращаюсь скорее к себе, чем к нему. Потому что наконец-то закончила статью (надеюсь, Джоан не скажет, что это полная чушь) и так вошла в роль Шерлока Холмса, что почувствовала прилив энергии для работы над новым замыслом.

Парень подмигивает мне и машет на прощание рукой, и я вижу, как его знакомая фигура – белые рубашка и брюки, голубой передник с завязками – становится все меньше и меньше. И когда он исчезает из виду, я принимаюсь за чтение. Я готова к риску, как и мой маркер, который уже открыт и с нетерпением ждет первой разгадки.

Полностью погружаюсь в чтение. (Я еще не говорила о том, какой великолепный получился текст? Жалко, что мне заказали только статью, а не целый роман.) И когда звонит мой мобильный телефон, я подпрыгиваю на десять тысяч шестьсот двадцать пять футов и, снова оказавшись на земле, удивляюсь, как мне удалось не столкнуться с небольшим вертолетом или птицей. Звонит Джоан. Я точно знаю, что она мне скажет, но через мгновение уверенность меня покидает. Тогда я убеждаю себя хоть немного поверить в собственные силы, и мне это удается.

– Что случилось? – спрашиваю я, устав от этой мысленной борьбы.

– Я прочитала твою статью и «Дневник деловой женщины» и хочу кое-что тебе сказать.

– Ну давай, – растягиваю я слова и удивляюсь, почему она ведет себя так необычно и не переходит сразу к делу. В панике думаю, что написала самый ужасный текст из всех существующих на бумаге. Наверное, Джоан медлит, потому что боится расхохотаться, если сразу начнет говорить. Может, из-за своего восторга я смотрела на все сквозь розовые очки (ненавижу это выражение, потому что у меня действительно есть розовые очки, которые отнюдь не застят мне глаза, но сейчас это выражение как раз очень уместно) и мой материал – несусветная глупость. И разве я не отбросила все свои новые принципы в то самое утро, когда написала про них? Я мошенница и обманщица. Подвела своих читателей. Правда, их еще не существует, но я уже плохо поступила с ними. У таких людей, как я, не должно быть сторонников. Это следует указать в водительских правах: «Ни при каких обстоятельствах не поддерживать этого человека».

Нужно порвать статью, спустить ее в унитаз и устроиться на работу в кафе. Я могу использовать свой творческий потенциал, украшая сандвичи. Посмотрите, какую красоту готовит Марта Стюарт. Я могу делать красивые цветочки из огурцов.

Для этого нужно провести по ним сбоку вилкой. Или добавить какие-нибудь необычные овощи, например, редис. Можно придать бутербродам форму сердечек и звезд. Обо мне начнут писать статьи. «Лейн Силверман – королева хлеба», или «Вы не поверите, что спрятано между кусочками хлеба», или нечто подобное. (На сей раз я предоставлю эту возможность кому-нибудь другому.)

– Где ты? – интересуется Джоан.

– В кафе около Юнивер-Сити-плейс. А что? Хочешь ко мне присоединиться? – Неплохо было бы поговорить с ней и увидеть реакцию на мою одежду в стиле Шерлока Холмса, потому что, кажется, у меня появилось новое увлечение. И если она собирается сообщить плохие новости, мне не придется плакать в трубку, сидя здесь в одиночестве. Если вы собираетесь грустить, всегда лучше иметь рядом кого-то, кто может посочувствовать. А может, Джоан захочет вместе со мной заняться производством бутербродов.

– Э-э, да, скоро буду. Подожди меня.

Она не прощается, просто вешает трубку, и я успокаиваюсь, потому что сейчас она ведет себя как обычно. Что бы там ни было – все не так уж ужасно. И я снова начинаю читать. Продвигаюсь очень быстро, потому что история действительно интересная, и незаметно подхожу к месту, где описывается наш с Томом поход по магазинам. Я вспоминаю этот день: как он скрывал, что ему приятен интерес к его персоне, а потом завладел всеобщим вниманием, так наивно и по-детски. Ага, а вот и ключ к разгадке. Может, он выражал свои мысли без слов? Ведь он заметил, как я... разглядываю его зад, и ему это понравилось. Разве не он пригласил меня поужинать? За коктейлем он мог без всяких усилий обсудить со мной множество вопросов. Разве он не выглядел расстроенным, когда я заговорила о Лайаме? Словно я разрушила всю его жизнь, признавшись в любви к другому? Как будто он готов был признаться, что не сможет больше никого полюбить, если я не отвечу на его чувства взаимностью? Пожалуй, отмечу это место стикером желтого цвета (он будет обозначать «возможно») и вернусь к нему позже.

Когда я читаю о том, что случилось в ресторане «Пен-Топ», мне становится стыдно – такое впечатление, что я все время говорила только о себе. Словно эгоистичная корова, которая никогда не понравится Тому. Хотя нет, я похожа на настоящую Фэб. Возможно, это прозвище звучит не столь приятно, как мне показалось сначала. В тот вечер, кстати, Том ничего не рассказал мне о себе.

Но может быть, это хороший признак? Вдруг я ему так интересна, что он хотел узнать все подробности моей жизни до мельчайших деталей? Обманщик Лайам, например, никогда не позволял мне говорить о себе. Но тогда я была настолько очарована, что сама стремилась узнать о нем все. Сейчас же, вспоминая прошлое, понимаю, как это было ужасно – я абсолютно его не интересовала. Не знаю, стикером какого цвета обозначить это место – красным (хороший признак) или зеленым (плохой признак). Снова решаю отметить его желтым и вдруг понимаю, что желтые наклейки у меня закончились. Смотрю на прочитанные страницы. На каждой из них по желтому стикеру. Так дело не пойдет. Вспоминаю песню, в которой «все было желтое». Очень грустная песня. От расстройства театральным жестом обхватываю голову руками.

– Том, как бы мне хотелось услышать твое мнение! – громко говорю я, обращаясь к страницам, отмеченным желтым.

– О чем? – слышу я чей-то голос.

Отлично, ко всему прочему я еще и сошла с ума. Мне чудится, будто отвечают листы бумаги.

– Ну, например, ты мог бы сказать мне, что чувствует Том? А?

Я вздыхаю, снова беру маркер и отбрасываю мимолетную мысль, что эти записи могут сыграть для меня роль крестной из сказки.

– По поводу чего? – звучит голос в тот самый момент, когда я уже подношу маркер к странице, повествующей, как Том просит меня принять участие в работе над проектом слияния.

Мне становится не по себе, но, в конце концов, если я действительно сойду с ума, то смогу выглядеть как Офелия и даже, может быть, надену белое платье и венок из полевых цветов. Но тут у меня появляется одно предположение, и я на всякий случай спрашиваю:

– Т-том?

– Д-да? – снова слышу тот же голос.

В этот момент я поднимаю глаза. Смотрю направо, налево. И слышу легкий смех, доносящийся из-за моей спины.

Поворачиваюсь и вижу самую элегантную вещь, которая только существует в мире. Коричневая из крокодиловой кожи туфелька на высоком каблуке стоит на столе и сияет в лучах солнца – это настоящее творение красоты.

Я узнала бы ее в любом месте. Одному только Богу известно, как я стремилась обладать ею. Потому что это моя туфелька. Но что она делает здесь, на столике в кафе? Ее появление кажется волшебным и столь же странным, как, например, говорящая пачка бумаги или идеи статей, на которые она вдохновляет: «Туфелька как предмет искусства», «Туфелька одной женщины – шедевр другой».