Грешная и святая - Джо Беверли Страница 71

– Герцог был трезвым, миссис Скардон, уверяю вас.

– Такие мужчины хорошо скрывают опьянение, дорогая моя. Юная леди вроде вас не может знать этого.

– Насколько я могла понять, он навещал своего кузена. Он не был с лордом Крофтоном.

– Нет? Однако все говорят о том, что он был на вечеринке у Крофтона.

Эти слова жгли Крессиду. Но она не стала продолжать тему.

– Я не могу знать об этом.

Леди Скардон улыбнулась. Ее улыбка была скорее обычной маской любезности. Господи, спаси от компании таких женщин! Крессида переглянулась с Лавинией, и через несколько минут они удалились.

– Прости, – сказала Лавиния, когда они шли по улице. – Леди Скардон неприветлива, но с Уинни мне всегда очень весело. Не уверена, что она счастлива в браке.

Крессида должна была рассказать правду хоть кому-нибудь.

– Лорд Пью был среди пьяных приятелей Крофтона.

– О Боже! Ты хорошо сделала, что не сказала об этом его жене.

– Сомневаюсь, что мне поверили бы.

– О нет, – сказала Лавиния. – Я уверена, что она все знает.

Крессида поняла, что ее подруга права.

– Бедная леди Пью!

– Да. Родители согласились на этот брак из-за титула жениха. Не знаю, считает ли Уинни, что получила счастье в обмен на деньги отца, но я бы так не сказала.

Крессида задумалась: надеется ли Лавиния на то, что Джайлс будет ей верен? Но она не могла придумать, как спросить об этом. Конечно, каждая невеста на это надеется.

– Я так поняла, что Сент-Рейвен был на вечеринке у Крофтона, – заметила Лавиния как ни в чем не бывало. – Неудивительно. Он известен своими похождениями. Мэтт говорит, что в последнее время он посещает дом женщины по имени Вайолет Вейн.

Женщина, которая дралась с Мирандой Куп, вспомнила Крессида.

Она постаралась держать себя в руках.

– Наверное, это бордель, – продолжила Лавиния.

– Не думаю, что твой брат должен рассказывать тебе такие вещи.

– А как же еще я узнаю об этом? Разве ты предпочитаешь не знать, Крессида?

Девушка вздохнула. Значит, Лавиния специально рассказывает ей об этом.

– Да. Я хочу сказать, что лучше не знать о подобных вещах.

– Вайолет Вейн, кажется, собирает очень молодых шлюх, и Мэтт видел Сент-Рейвена в компании трех самых молодых. Даже он считает, что это уж слишком.

Значит, если бы Сент-Рейвен не был с ней, то тискал бы тех девушек у Крофтона? Какие же у него принципы на самом деле? Крессида изо всех сил пыталась скрыть свои чувства и, должно быть, выглядела восковой статуей.

– По словам Мэтта, вечеринка у Крофтона была отвратительной. Мне противно признаваться, что Мэтт был там. Он приехал домой больным от пагубного зелья и восточных штучек, а еще был расстроен, что все происходило в твоем доме.

– Это теперь не мой дом.

– Слава Богу. – Через секунду Лавиния добавила: – Я просто подумала, что ты должна знать об этом.

Крессида остановилась и повернулась к ней.

– И я благодарю тебя. Герцог красив и очарователен. Он может легко разбить женское сердце. Но я не так глупа, уверяю тебя.

– О, хорошо. Я бы не вынесла, если бы с тобой случилось то же, что и с Уинни.

Крессида рассмеялась.

– Даже и речи не было о браке.

– Конечно, нет! Но, – вздохнула она, – я хотела бы, чтобы он спас меня. Я никогда даже не разговаривала с герцогом.

– Они говорят «Добрый день» и «Отвратительная погода, не правда ли?», как и другие мужчины.

Лавиния рассмеялась.

– Да? Какое разочарование! – Она посмотрела на Крессиду. – Могу я признаться в одной вещи?

– Пожалуйста, сделай это. Тогда я смогу всегда шантажировать тебя этим.

– Не думаю, что это настолько ужасно. Знаешь, когда Мэтт рассказывал об этой отвратительной оргии, мне хотелось быть там мухой на стене, чтобы хоть раз в жизни увидеть подобную вечеринку.

Крессида залилась смехом и была вынуждена даже прислониться к каким-то перилам, чтобы перевести дух.

Смех залечил ее раны, и она вернулась домой в хорошем настроении. Но теперь она была намерена как можно быстрее вернуться в Мэтлок, который мог стать чем-то вроде ее панциря. Только когда она окажется там, она почувствует себя в безопасности от ее собственной глупости. Теперь она знала, как далеко могла завести ее неопытность.

Когда их новый лакей передал Крессиде, что отец хочет поговорить с ней, она решила воспользоваться этой возможностью. Родители, казалось ей, тянули с переездом в Мэтлок, и пришло время нажать на них. Нет смысла говорить с матерью – она сделает только так, как желает муж.

Крессида поспешила в свою комнату, чтобы снять шляпку и привести себя в порядок, а затем пошла в кабинет отца, пытаясь придумать, как лучше начать разговор.

Отец сидел за столом, окруженный гроссбухами и документами, но, когда дочь пришла, он взял сложенный лист бумаги.

– Это письмо от Сент-Рейвена, Кресси. Он просит продать ему статуэтки. Что ты на это скажешь?

Крессида уставилась на письмо, как будто это была ядовитая змея, готовая к броску.

– Статуэтки? – только и смогла выдавить она.

– Те самые, неприличного характера. Конечно, он человек такого сорта, что может ими заинтересоваться. Что скажешь? Продадим их ему? Матери все равно.

Отец развернул сложенный лист и протянул Крессиде. Ей пришлось взять его, взглянуть на энергичный ровный почерк и подпись – Сент-Рейвен. В своем воображении она могла почувствовать запах сандалового дерева.

Уважаемый господин Мэндевилл!

Вы, несомненно, знаете, что я имел честь познакомиться с вашей дочерью и оказать ей некоторую помощь. В ходе этого знакомства я узнал о том, что вам принадлежит комплект статуэток из слоновой кости. Я приобрел одну у вашей дочери и хотел бы купить и остальные.

Также у меня оказался кинжал, который, как мне кажется, называется меч мудрости. Я приобрел его в Стокли-Мэнор и поэтому полагаю, что он ваш. Я верну его, если прикажете, но я хотел бы выкупить и его.

Я слышал, что вы поправились от своего недомогания, и поздравляю вас с этим. Надеюсь, что мисс Мэндевилл также пришла в себя после встречи с теми головорезами, которые, к несчастью, считаются членами высших кругов общества. Уверяю вас, что она не должна опасаться последствий этой встречи.

Пожалуйста, направьте ваш ответ в Сент-Рейвенз-Маунт, Корнуолл.

Трис в Корнуолле. За сотни миль отсюда. Это принесло и облегчение, и боль. Знал ли он, что Крессида увидит это письмо, коснется его? Думал ли он, что это письмо может быть наслаждением, а может быть пыткой? Чего он хочет?