Прекрасный незнакомец - Джулия Лэндон Страница 71

Керри закричала и вскочила. Немедленно прочь отсюда, немедленно ехать в Шотландию! Томас! Что, если уже поздно? Что, если его повесят прежде, чем она доберется до Гленбейдена? Сердце ее взывало к Господу, и внезапная слепящая боль где-то за глазами чуть не швырнула ее на колени. Господи, нет, нет, нет!

Керри бросилась к двери. Перчатки. Где, черт побери, ее перчатки?

Артур удивился, но и страшно обрадовался, когда Барнаби, наклонившись, шепнул ему на ухо, что миссис Маккиннон пришла с визитом и ждет в кабинете. Он быстро отпустил своего поверенного, пообещав встретиться с ним завтра, проводил его, потом заставил себя идти размеренным шагом, чтобы не выглядеть юношей, который несется на встречу со своей любимой.

Это оказалось делом довольно трудным, потому что ему не терпелось сообщить Керри о своем решении и еще сильнее ему не терпелось увидеть, как она просияет, услышав об этом. Она удивится, обрадуется, растрогается. Она всегда будет его любить.

И он ускорил шаги.

Войдя в кабинет, он не сумел удержаться от идиотской ухмылки, которая, как он знал, появилась у него на лице. Керри стояла к нему спиной, наклонившись над картой.

— Керри!

Она резко повернулась, и улыбка соскользнула с лица Артура.

Она была бледна, слишком бледна. Перчатки, которые она стиснула в руке, дрожали, а другая рука сжимала бриллиант у горла. На какое-то безумное мгновение Артуру показалось, что она хочет сорвать камень с тонкой цепочки.

— Господи, что случилось? — испугался он, подбегая к ней. Керри неловко рванулась в сторону, прочь от него, и раскрыла рот, но не издала ни звука. Сердце у него забилось тяжело, наполнив все тело тревогой. — Керри, отвечайте же! Говорите, что случилось? — в отчаянии вопрошал он.

— Томас, — еле выговорила она и указала на письменный стол.

Томас. Томас? Артур подошел туда, куда указывала Керри, и сгреб бумаги.

— Что? Что вы хотите, чтобы я увидел?

— Письмо…

Сердце его упало куда-то вниз. Он яростно раскидал бумаги, нашел ту, внизу которой стояла подпись Реджиса. Быстро просматривая послание, он почувствовал, что сердце у него становится свинцовым и падает все ниже и ниже. Он еще не видел этого письма. Он, конечно же, никак не ожидал, что она таким вот образом обнаружит его роль в том, что случилось с Гленбейденом. Он полагал, что она никогда не узнает об этом — да и как? Она же туда никогда не вернется.

Он поднял глаза; она смотрела на него, словно на чудовище, — в ее светло-синих глазах не было любви, только ужас.

— Керри, прошу вас, позвольте мне объяснить…

— А что вы можете объяснить? В письме ведь все подробно объясняется. Вы выселили меня, Артур. Вы раскидали Маккиннонов по всем концам земли, чтобы Монкрифф мог разводить на наших землях своих овец.

— Нет, Керри. Это сделали Филипп Ротембоу и ваш покойный муж. Я, возможно, и руководил окончательным процессом, но все было сделано еще до моего приезда в Шотландию.

Она смотрела на него, и в глазах ее было такое недоверие и боль, что Артур почувствовал, как они обжигают ему кожу.

— Почему вы мне не сказали об этом, Артур? — хрипло спросила она. — Почему вы не сказали мне, что вы меня выселите? Как могли вы есть за моим столом, пить наше виски… спать в моей постели?

— Керри, — простонал он, протягивая к ней руки, но она попятилась от него. Руки его упали.

— Когда я делал распоряжения, я не знал, что речь идет о вас. Поверьте мне.

Она заморгала, смахивая слезы, посмотрела на перчатки, стиснутые в руке.

— Когда я приехал в Шотландию и встретился с мистером Реджисом, он не только не знал, что ваш муж умер, он еще убедил меня, что имя человека, с которым Филипп имел дело, было Фрейзер. И до приезда в Гленбейден я и не подозревал, что речь идет о вашем выселении.

От этого слова она отпрянула и ударилась о столик, где лежала карта. Артур опять хотел подойти к ней, но она торопливо затрясла головой и подняла руку.

— Нет! — крикнула она.

Страх. Безумный страх охватил его. И от отчаяния, которое сжало его сердце, Артур быстро заговорил:

— Послушайте, когда я понял, что речь идет о вас, я ничего не сказал, потому что решил, что сумею все исправить. Я ведь поручил мистеру Реджису побывать в Гленбейдене лично, вот и решил, что он еще не приехал. Когда же я ушел из Гленбейдена, я направился прямиком в Данди, чтобы отменить выселение и выяснить, что можно сделать в отношении долга.

На это она ответила скептическим взглядом.

— Керри, слушайте же! — взмолился он, и в голосе его звучала боль. — Когда же я встретился с Реджисом в Данди, то обнаружил, что опоздал. Вот почему я вернулся, понимаете? Я вернулся сказать вам о том, что случилось, и постараться вам помочь.

Глаза ее стали круглыми и наполнились слезами.

— Так вы вернулись из-за этого?

— Я вернулся потому, что любил вас, Керри. Я люблю вас и сейчас, только еще больше, и так сильно, что собирался сказать вам сегодня — мы поженимся…

Ее громкий истерический смех вошел в него как нож, и он согнулся от боли. Холод пробежал по его коже, и он разжал пальцы, в которых держал письмо. Оно плавно опустилось на пол.

— Так вы собрались сказать мне, что мы поженимся, да? А я могу сказать что-нибудь по этому поводу?

— Я думал, что вам хочется, того же, — услышал он свой голос, и эти слова обожгли его — он произнес те же самые слова, что и много лет назад, когда Порция так мило ему отказала. «Я думал, что вам хочется того же».

— Вот так же вы думали, что мне хочется всех этих платьев, и туфель, и дурацких перчаток? — вспылила она, швыряя лайковые перчатки на столик с картой. — Мне кажется, вы понятия не имеете о том, кто я такая на самом деле! Я не вещь. Я не могу вести праздную и невообразимо богатую жизнь! Я не знаю, какой ложкой что полагается есть, я загниваю от собственной бесполезности, и я никак не могу стряхнуть с себя чувство вины и страх, что меня, в конце концов, отыщут! Мое место в Гленбейдене! Он был моей жизнью, моей душой, а вы его у меня отняли!

Он крепко сжал кулаки, пытаясь не сорваться на крик.

— Я не отнимал его у вас! Ваш муж украл у вас Гленбейден задолго до того, как я там появился! Я всего лишь должен был вернуть семье Филиппа затраченные впустую деньги, а пока я этим занимался, я совершил непростительную ошибку — полюбил вас!

Керри издала какой-то жалобный звук; две слезинки скатились по ее щекам.

— О да, я понимаю — я ведь совершила такую же непростительную ошибку. Я люблю вас так, Артур Кристиан, как никогда никого не любила за всю мою жизнь, но я не могу быть такой, какая вам нужна, и я не останусь здесь, притворяясь, что смогу ею стать! И видит Бог, я не позволю повесить Томаса за то, что я натворила!