Хозяйка «Солнечного моста» - Ферн Майклз Страница 70

– Вы пытаетесь напугать меня? Неужели все так серьезно?

– Я весьма серьезен. Послушайте внимательно. Вы не доносили Мэгги до срока, потому что у вас был сильный токсикоз. Кроме того, роды оказались очень трудными из-за неправильного положения ребенка; после родов у вас осталось опущение матки, и, вполне вероятно, вы не доносите этого ребенка дольше пяти месяцев. Выкидыши опасны, очень опасны. Возможность инфекции и послеродовой лихорадки весьма высока, и я не уверен, что послужу вашим интересам, если не предложу прервать беременность.

– А если я буду осторожна, не стану поднимать тяжестей и много ходить – это поможет? – Нижняя губа у нее дрожала, пальцы теребили перчатки.

Адам Уорд переживал за Билли: такое решение принимать очень трудно. Муж на войне, свекор страшно давит на нее, с нетерпением ожидая появления внука. Она взвалила на плечи непосильную ношу. Ему самому осточертели требования Сета. Если бы он не возглавлял гинекологическое отделение в Мемориальной больнице и не сознавал, что учредитель Коулмэн может отдать свои деньги другим организациям, никогда не стал бы терпеть приниженное состояние под пятой у старика. Одна-единственная слеза скатилась по щеке Билли, и Адам Уорд с трудом поборол искушение протянуть руку и вытереть ее. Молодая женщина казалась такой юной и неискушенной, несмотря на новообретенный блеск утонченности.

– Билли, вы стоите перед трудным решением. Но я не советую сохранять беременность. Не позволяйте вмешиваться вашим личным или религиозным соображениям. Речь идет о вашей жизни. Нужно подумать о муже и дочери. Позвольте мне позвонить консультанту. Мнение другого врача позволит вам обрести уверенность, да и мне тоже.

– В этом нет необходимости, я доверяю вашему мнению. Но, как вы говорите, в конце концов принимать решение мне. Мне нужно подумать. Прямо сейчас я ответить не могу.

– Не тяните с ответом, Билли. Еще три недели – и будет поздно.

– Я должна подумать! Не подталкивайте меня! Сейчас я ни о чем не могу думать! Джессика не выходит из ума, у Мэгги режется зуб, и я почти месяц не получала известий от Мосса. Как я могу утаить такое от мужа? Я хочу знать его мнение. И Сет никогда не простит меня. Я должна подумать! Должна!

– Билли, напоминаю вам, что все это останется строго конфиденциально, между мной и вами. Я ни с кем не стану обсуждать этот вопрос, даже с вашим свекром. Особенно с ним.

– Я понимаю и благодарна вам… – Она взглянула на врача, и теперь ей показалось вполне допустимым, что он звал ее по имени. Он понимал, как важно ей чувствовать поддержку человека, которому она могла бы доверять.

Расположившись на заднем сиденье лимузина Коулмэнов, Билли смотрела на пробегавшие за окном машины виды сельской местности. Аборт. Это слово давило на ее мозг… смутные, мрачные образы темных коридоров и смертного греха, оставшиеся от разговоров, что ведутся шепотом. Аборт. Ее рука нерешительно легла на живот, где росла еще одна жизнь. Маленькая жизнь, бившаяся в ней, не казалась неведомой тайной, как до рождения Мэгги.

Она уже почти решилась отказаться от аборта, когда другие доводы захлестнули сознание. По словам доктора, оставалась вероятность выкидыша – и ее собственная жизнь находилась под угрозой. Страх ледяными пальцами сжал сердце. Она никогда не думала о своей собственной смерти, даже не предполагала такой возможности. Она хотела жить, для Мосса, для Мэгги, для самой себя. Не могут же ее лишить того, что уже принадлежит ей! Годы с Моссом, годы, в течение которых будет расти Мэгги. Однако, думая об аборте, она словно слышала крик своего неродившегося ребенка.

Машина подъехала к Санбриджу, и Карлос остановил ее у крыльца. Билли подбежала к двери. Она, не останавливаясь, взлетела по ступенькам и ворвалась в детскую. Даже суровая мисс Дженкинс не стала протестовать, когда Билли взяла спящую девочку из колыбели и прижала ее к груди.

* * *

– Сет, я хотела бы поговорить с вами, – решительно заявила Билли.

– Давай, говори, – недовольно пробурчал тот, как раз размышлявший над открытой бухгалтерской книгой. Билли понимала, что он притворялся. Бухгалтерские книги вела Агнес.

– Вы собираетесь звонить в Красный Крест, чтобы они сообщили Моссу о смерти матери? – говорить более резко она бы не смогла.

– В свое время. Я не хочу подвергать Мосса опасности. Когда корабль зайдет в порт…

– Извините, Сет, я не согласна. Я не стану участвовать в этом обмане. Если Мосс достаточно смел, чтобы сражаться на войне, он найдет в себе силы справиться и с горем, вызванным смертью матери. Вы не можете держать его в неведении. Сомневаюсь, что он простит вам это. Я не могу писать ему и не упомянуть об этом – что он подумает обо мне?

– Неважно.

– А я думаю, это очень важно. Вы просите меня лгать моему мужу. Я этого делать не стану.

Сет развернулся в кожаном кресле, заложил могучие руки за голову и устремил пристальный взгляд на жену своего сына.

– Ты не знаешь моего мальчика так, как знаю его я.

– Мосс больше не мальчик. Он мужчина и мой муж. Я настаиваю, – холодно сказала Билли.

– Настаивай на чем хочешь, девочка, но мое решение остается в силе. Мосс может совершить какую-нибудь глупость. Нарушится его координация, получится какой-нибудь сбой. Все что угодно. – В голосе Сета слышалось отчаяние, и Билли воспользовалась своим преимуществом.

– В данном случае вы поступаете скорее глупо. Час назад я послала телеграмму в Красный Крест. И уж поверьте мне, я знаю своего мужа.

– Ты все-таки сделала это, хотя я ясно сказал тебе ничего не предпринимать! – взревел Сет.

Сердце Билли бешено колотилось. Он ее не смутит, не запугает. Она стольким обязана Джессике.

– Да, черт побери, сделала. И сделала бы снова, если бы понадобилось.

– Ей-Богу, не будь ты женою Мосса, я бы тебя отсюда вышиб пинком под зад.

– Пусть это вас не останавливает. Я могу собраться и уехать отсюда через час. Так что решайте, Сет.

– Ты не имеешь права.

– Нет, имею. Я его жена.

– Я не собираюсь забывать это!

– Дело сделано, это уже прошлое. Мы должны продолжать жить с этого момента. А как мы станем жить, зависит от нас.

– И откуда ты набралась такой твердости в последнее время, девочка?

– От вас, – коротко ответила Билли. – Но не могу сказать, что это мне нравится. Как насчет вас?

Сет фыркнул:

– Ладно, оставь меня наедине с моим горем. Поразмышляй, как ты еще можешь мне досадить. Я старик. Оставь меня в покое. – Сет выглядел совершенно расстроенным.

– Сварливый старик, – сказала Билли.

– Вон! – прогремел голос Сета.

* * *

За ужином Агнес намотала свою драгоценную нитку жемчуга на тонкие пальцы и выпалила: