Ложе из роз - Сьюзен Симмонс Страница 69

Им было легко шутить о ее жажде знаний: сами-то они много поездили по миру и многое повидали.

— Я так хочу путешествовать!

Майлс одарил ее нежным взглядом.

— И непременно будете, миледи, — заверил он Элиссу.

— А у моего четвертого кузена в Австралии есть дети? — обратилась она к дяде.

— Разумеется.

— Сколько?

— Восемь, — с усмешкой отозвался Джеймс, — и все сыновья.

Кабинет огласил дружный хохот, как только Майлс и Элисса поняли намек дяди. Сэр Элфрид неизбежно сошел бы в могилу прежде, чем унаследовал бы древний дом.

— А что же будет с Шармел Чабб и сэром Хью? — спросила Элисса.

Джеймс Грей остановился и взглянул в окно на первые проблески нового дня.

— Грехи отца и матери… — он покачал головой. — Нет, я не потребую платы за них от мисс Чабб. Она не может отвечать за своих родителей.

— Я так рада! — Элисса поднялась с дивана и подошла к дяде. Они стояли рядом и смотрели в окно, как за считанные минуты бледное рассветное небо преобразилось, озарившись радугой цветов: розовым и багровым, брызгами золотистого и темно-лилового, нежно-лавандового и голубого. Элисса взяла дядю под руку.

— Я должна поблагодарить вас за то, что вы все эти недели были моим ангелом-хранителем.

— Что-то подсказывало, что я должен это делать, — объяснил джентльмен, — еще до того, как я понял причину. То же самое чувство побудило меня побывать на вашей свадьбе с Корком.

— Я так счастлива, что вы там были, дядя Джеми. — Элисса пожала ему руку.

Он замер.

— Мне кажется, так вы звали меня, когда были еще ребенком.

Элисса смахнула со щеки слезу.

— Я уже не ребенок, — дрожащим голосом пробормотала Элисса.

— Согласен. Теперь вы замужняя дама и молодая маркиза Корк, — с улыбкой ответил он. — Вы сделали прекрасный выбор, дорогая, и я рад за вас.

За дверью послышался шорох.

Элисса пошла впустить Тома в кабинет — он отметил свое героическое участие в ночных событиях, проглотив целую рыбину и вылакав блюдце сливок под одобрительным взглядом кухарки.

— Так что же вы собираетесь делать теперь, Грейстоун? — Элисса услышала, как Майлс спрашивает об этом ее дядю — в сущности, тот был старше всего лет на пять.

— Может быть, нанять дворецкого? — задумчиво произнес дядя, и в его глазах промелькнуло смешливое выражение. — Насколько я понимаю, в аббатстве его не было несколько лет.

— Вероятно, в этом деле вам может оказать помощь Блант, — предложил Майлс. — А кроме того, он может порекомендовать вам камердинера, — маркиз замолчал и откашлялся. — Кроме того, вам придется подыскать себе новую кухарку.

— Новую кухарку? А что случилось с прежней? — удивленно спросил Грейстоун.

— Ничего плохого. Эта женщина творит на кухне настоящие чудеса, поэтому я и предупреждаю вас.

— Предупреждаете, Корк?

— Я намерен похитить ее.

Как мужчина может объяснить женщине, что любит ее?

По мнению Майлса Сент-Олдфорда, недостаточно осыпать жену подарками, неважно, какими дорогими или бесценными. Подарки можно отдать и забрать. Они слишком непрочны, слишком легко теряются, ломаются, исчезают, как и все в этом мире.

Женщине можно дать обещания. Можно сдержать эти обещания, или по крайней мере попытаться — так мужчина сможет признаться ей в своей любви к ней.

Мужчина может любить женщину всем своим телом, может ласкать ее, целовать, доставлять ей наслаждение, приводить ее на грань безумного экстаза и делить это безумие с ней прежде, чем погрузиться в собственное.

Или же он может просто говорить ей об этом и не один раз, не два, а всю жизнь. Целую вечность.

— Это тянется целую вечность, милорд, у меня уже не хватает терпения, — Элисса просто пылала, ворвавшись в гостиную в ярко-зеленом атласном лифе поверх сорочки и наполовину законченной шляпке — задорный вид ей придавало торчащее вверх страусовое перо — на голове. Изумленный и даже слегка побледневший кутюрье заглядывал в гостиную в окружении шумных мастериц-француженок.

Майлс поднял руку.

— Тише! Помолчите!

Тишина воцарилась мгновенно.

— Милорд, — начала его жена, поглядывая через плечо на кутюрье, — меня одевают и раздевают, в меня тычут булавками и вертят во все стороны так, что у меня не хватает никакого терпения. Это невыносимо! Лучше я не буду носить ничего, чем терпеть эти муки хотя бы еще одну минуту, — казалось, она готова расплакаться. Майлс заметил, как по ее ресницам скатилась первая капля.

— Уходите! — приказал Майлс, одним взмахом руки отсылая прочь и портного, и всю его свиту. — Маркиза нуждается в отдыхе. Приходите завтра.

— Завтра? — наконец повторил кутюрье.

— Да, завтра.

Возражений не последовало.

— Позвольте мне помочь вам освободиться от этой смешной шляпы, — мягко предложил муж, когда они остались вдвоем.

Элисса потянулась, сорвала с головы зеленую шляпу с пером и завертела ее в руках.

— Она и в самом деле выглядит на мне смешной?

— Только потому, что вы стоите посреди гостиной в одном белье и с босой ногой.

Элисса устало рассмеялась и водрузила шляпу на ближайший стол.

— Бедный Джеймс! Кто только не наводнил его дом: французские портнихи, кутюрье, надменность которого способна повергнуть в стыд герцогиню, вы, я…

— Мы с большим успехом могли бы заняться вашим шитьем в Корк-Хаусе, но ваш дядя еще не готов остаться один.

— Знаю, — тихо подтвердила она.

— Я понял, что вам нужно, миледи, — Майлс взял ее за руку и повел в Рыцарские покои. — Вам нужно на время забыть о зеленом атласе и белом шелке, кружевах, перьях и прочей мишуре, — заявил он, решительно закрывая за собой дверь.

Иногда мужчине удается объясниться женщине в любви, заставив ее смеяться.

Элисса рассмеялась — звонко, так, как любил Майлс — пока он сбрасывал с нее предметы туалета один за другим на пол спальни. К тому времени, как они упали на кровать в сплетении рук и ног, на них не осталось ни единой нитки.

Прижавшись губами к ее губам в продолжительном поцелуе, Майлс перекатился на спину, увлекая за собой Элиссу.

Элисса взглянула на него смеющимися глазами.

— Сэр, сейчас утро.

— Мадам, вы всегда говорили мне о том, какая вы превосходная наездница, как хорошо держитесь в седле и как любите продолжительные утренние прогулки, — игриво заметил он, сосредоточив свое внимание на ее прелестных грудях с напрягшимися от возбуждения розовыми сосками.