Зеркало, зеркало - Бетси Фюрстенберг Страница 63

— Так ты позволил этой женщине навязать тебе ребенка от другого мужчины? У тебя нет гордости!

Майкл бросил на тетку такой взгляд, что леди Джейн поспешно ретировалась. Однако старуха права. Ребенка зачали не раньше чем шесть с половиной месяцев назад, а он почти соответствовал норме доношенного младенца.

На третье утро после рождения Кристофера Майкл едва передвигал ноги от слабости. Он съел на завтрак стейк и яйцо, а потом поехал в больницу забирать жену и ребенка. За два дня, проведенные Франческой в больнице, Майкл больше не навестил ее. Ночи он проводил в барах на Бэй-стрит, а днем отсыпался на диване в большом доме. Вставал поздно, около полудня принимал душ, одевался и снова отправлялся на Бэй-стрит напиваться. Большей частью Майкл сидел где-нибудь один и молча размышлял о себе, Франческе и о ребенке, родившемся не от него.

Слова тетки, что у Майкла нет гордости, больно ранили его, ибо он знал, что старуха права. Любовь к Франческе ошеломила его, Майкл и не догадывался, что способен на такое глубокое чувство. Он хотел этого ребенка, растущего во чреве его жены, думал о нем постоянно на протяжении всех этих месяцев, с нетерпением предвкушая день, когда они будут вместе ходить под парусом. Что ж, хотя бы в этом смысле ребенок действительно принадлежит ему, и Майкл не откажется от сына во имя бессмысленного, даже опасного качества, именуемого теткой гордостью. Одно Майкл знал твердо: с тех пор как они встретились, Франческа ему не изменяла. Он отчаянно ухватился за это, утешаясь тем, что такое никогда не произойдет.

Войдя в палату, Майкл увидел, что Франческа кормит ребенка.

— Майкл! Где ты пропадал? Я беспокоилась!

Он сел. В нем крепла решимость высказать жене хоть часть правды.

— Я был в последнем в своей жизни загуле, постарался сделать его грандиозным. Сначала я выпил все виски в Нассау, потом взялся за славный ирландский грог, а закончил тем, что рухнул без сознания в гостиной. Полчаса назад, когда я наконец проснулся, по комнате маршировал отряд баварских гномов. Ну и зрелище было, доложу тебе!

В ответ на укоризненный взгляд жены Майкл развел руками.

— Это случилось в последний раз, любовь моя! Я теперь человек семейный и должен думать о сыне.

Франческа подставила ему щеку для поцелуя.

— Не зарекайся. Ты никогда не станешь настоящим пьяницей, но и от виски не откажешься до конца дней своих. Вот, возьми своего сына, да не дыши ему в лицо винными парами!

При взгляде на ребенка в душе у Майкла все перевернулось. «Это мой сын, — решил он, — что бы ни говорила тетка. Старуха считает на пальцах, исходя из биологических законов, но у любви свои законы».

— Смотри-ка, Франческа, какой красивый парень, правда? Вылитый я!

— Да, Майкл, такой же красивый. И почти такой же шумный. Он затихает, только когда спит.

— Так и должно быть, дорогая. Нам в семье не нужны робкие тихони.

Франческа коснулась руки мужа:

— Майкл, давай отвезем нашего сына домой.

Первый день дома Франческа провела счастливо и безмятежно. Она кормила и баюкала ребенка, а пока малыш спал, отдыхала в саду. Глаза Кристофера сияли чистой голубизной и напоминали о Джеке Уэстмане. Малыш всецело завладел вниманием Франчески, но она все-таки возвращалась к словам леди Джейн о ее матери.

Убедив себя, что все это бред сумасшедшей, Франческа решила, что, потребовав от старухи объяснений, услышит лишь новую ложь. Рассказать правду мог только отец.

Стараясь не думать, насколько обоснованы обвинения леди Джейн, Франческа похоронила их в душе, но страшная тайна все сильнее угнетала ее. Даже первые невинные улыбки младенца ненадолго приносили облегчение.

Как-то утром, когда Франческа сидела на солнышке, а малыш, посапывая, спал в колыбели, сделанной для него Майклом, на подъездной аллее остановился «мерседес». Из него вышел муж и с мрачным видом направился к ней. Она устремилась к нему навстречу.

— Дорогой, что привело тебя домой в такой ранний час?

Майкл подвел ее к креслу.

— Присядь, пожалуйста, Франческа.

Его тон испугал ее.

— Что случилось, Майкл?

Он сел напротив жены и взял ее за руки.

— Мне в офис только что позвонил Эдуард. Час назад умер твой отец.

Сердце Франчески болезненно сжалось.

— Мне следовало быть рядом с ним, — глухо сказала она.

— Дорогая, Карло не знал бы об этом. Ночью он потерял сознание и больше не очнулся.

Франческа с отчаянием подумала, что теперь отец уже не расскажет ей правду. Рана, нанесенная ей леди Джейн, не затянется и будет причинять боль до тех пор, пока Франческа сама не найдет ответа на свои вопросы.

— Любовь моя, ты сделала все, что могла. И врачи тоже.

Она склонила голову на широкую грудь мужа, радуясь, что Майкл рядом и старается утешить ее.

— Он так и не увидел внука, — прошептала она.

— Франческа, дорогая, Карло не понял бы, что у него появился внук. Знаю, как тебе тяжело, но поверь, несмотря на краткое знакомство с ним, я уверен: граф не хотел бы продлевать свои мучения. — Майкл указал жене на колыбельку: — Вот существо, которому ты сейчас нужна, детка. Один человек покинул этот мир, другой родился. — Он погладил младенца своей огромной рукой. — Карло признал бы справедливость этого.

Франческа склонилась над сыном. Кристофер открыл глазки и заворочался. Она провела пальцем по мягкой пухлой щечке.

— Майкл, нужно организовать похороны. Ты поможешь?

Он кивнул, положил руки на плечи жены и посмотрел ей в глаза.

— Я должен тебе кое-что сказать. Моя тетка имеет какое-то отношение к смерти твоего отца.

— Майкл, но ты тут ни при чем. Прошу тебя, не думай, будто ты виноват.

— Как бы то ни было, дорогая, она мне больше не друг.

— Но Майкл, она же твоя единственная родственница в этой части света.

— Тетка мне не кровная родня, — твердо возразил он. — Джейн была замужем за братом моего отца, вот и все.

Франческа поняла, что муж изо всех сил старается облегчить ее жизнь. Она взяла ребенка на руки и направилась к двери.

— Мы с тобой теперь одиноки, Майкл. Нам нужно держаться вместе.

Широкая улыбка озарила лицо Майкла.

— Думаю, это не составит труда, детка.

Было решено, что в Нассау отслужат заупокойную службу по графу, а в Венеции состоятся торжественные похороны, и тело графа будет покоиться в фамильном склепе.

В церкви пахло ладаном и восковыми свечами. От этого запаха и от монотонного голоса священника Франческа впала в состояние, близкое к трансу. Почему здесь нет Жози и Марианны и они не утешают ее? Она чувствовала себя растерянной и беспомощной как ребенок и хотела, чтобы священник поскорее закончил. Нужно доставить тело отца в Венецию, на его родину, а все остальное уже не имеет значения.