Вкус блаженства - Элоиза Джеймс Страница 58

Прошла неделя после того, как я покинул могилу Горчичного Зернышка, а еще неделю спустя неверными шагами я направился туда, где мог облегчить душу. Можете не сомневаться, что я был одет в безупречно черный костюм вдовца.

Однако уже вскоре мне было уготовано падение, любезный читатель: ведь черное мне всегда очень шло...

Из мемуаров графа Хеллгейта

– Не знаю, что дальше, – сказала Джози со смехом. – В моих любимых романах всегда на этом все и заканчивается.

Мейн сделал несколько шагов по направлению к ней, а Джози все продолжала говорить: она нервничала, и от этого ей хотелось болтать без конца.

– Зато благодаря этим романам я могу описать любого, – убежденно добавила Джози.

Мейн рассмеялся:

– В таком случае приступай. Опиши меня прекрасной прозой, которую ты так любишь.

Джози протянула руку и дотронулась до его бровей. В этот моменту обоих возникло ощущение, будто сейчас они – единственные на свете мужчина и женщина.

– Две брови, черные, как ночь, – сказала Джози, слегка проведя по бровям пальцем. – Ресницы, слишком длинные для мужчины и... Ужасно усталые глаза, утомленные развратом, длившимся столетия!

– Столетия? – изумился Гаррет. – Я что, древний грек?

– Возможно, – кивнула Джози. – Нос благородных очертаний... Губы темно-вишневого оттенка хранят меланхоличное выражение. – В глазах Джози заплясали смешинки. – Они являются свидетельством дикости и необузданности, намекая на вакхическое происхождение их владельца.

– Эти губы, – серьезно заметил Мейн, – и в самом деле несут в себе нечто вакхическое; вот только что знают юные леди о Вакхе? – Он неожиданно усмехнулся. – А теперь моя очередь описать твое лицо, и ты должна мне помочь, потому что я прочел не так много романов.

– Вряд ли это потребуется, – возразила Джози с улыбкой. – Я полагаю, что ты опишешь меня как одну из лошадей, о которых постоянно читаешь.

– Да уж, из тебя получилась бы славная кобылка! – Мейн внезапно и в самом деле почувствовал себя Вакхом, опьяненным лунным светом и своей прекрасной молодой женой. – Кстати, у некоторых лошадей такие же длинные ресницы, как у тебя...

Джози кивнула.

– И у некоторых – такая же густая черная грива, как у тебя. – Мейн намотал на палец ее локон. – Твои губы, – продолжил он, – не тускло-красные, а темно-алые, именно такого цвета, который лишает мужчину сил и делает его слабым. Они полные и соблазнительные; тот, кто смотрит на них, непременно захочет их поцеловать. Смотреть на твои губы – значит желать попробовать тебя на вкус. И вся ты похожа на королеву фей Титанию из пьесы Шекспира...

– На королеву? – Джози рассмеялась. – А мне-то казалось, что я пухлая, обожаю глупые романы и боюсь ездить верхом.

– Господи! – Мейн явно получал наслаждение от этой дискуссии. – У тебя масса достоинств, которые ты могла бы предложить супругу!

– Правда, я очень жизнерадостна, – поспешно сообщила Джози, – и даже иногда могу быть забавной. Я очень честная, и мне всегда внушали, что это достоинство, хотя иногда оно оборачивается против меня.

– А красота?

Джози покачала головой:

– Никакой, по сравнению с другими женщинами.

– Теперь позволь сказать, какой вижу тебя я...

– Не стоит: я терпеть не могу ложь.

– Тогда я не стану утомлять тебя описанием губ или волос, глаз или кожи, хотя у тебя самая прекрасная кожа, какую я имел удовольствие видеть вблизи. Лучше я буду говорить с тобой руками.

Мейн дотронулся пальцем до ее щеки, и прикосновение это оказалось сладостным, как поцелуй ребенка. Потом палец медленно заскользил, и Джози глубоко вздохнула.

Большой палец приблизился к ее нижней губе, и когда он на мгновение остановился, она сжала его губами. Вкус пальца показался ей необычно мужественным, и она затрепетала.

– Сделай это снова! – Голос его слегка охрип.

Ее губы вновь сомкнулись вокруг пальца, потом Джози игриво прикусила его.

В этот момент руки Мейна заскользили ниже, оставляя огненный след на шее Джози.

– Посмотри на меня!

Она покорно посмотрела в его притягивающие глаза, потом опустила взгляд. В лунном свете руки Мейна казались огромными и сильными.

Его теплые пальцы спустились к вырезу ночной рубашки, потом к расстегнутым пуговицам.

Джози затаила дыхание. Что он сделает? Его руки прошлись по всей длине ее рук, и он ощутил их совершенную форму, нежность и красоту.

– Ты когда-нибудь видела портреты возлюбленной Рафаэля?

Услышав этот вопрос, Джози подняла глаза и ощутила, как пылают ее щеки. Тем временем Мейн поглаживал ее запястья, ожидая ответа.

– Нет, – прошептала она.

– У нее твоя фигура, – ответил он тоже шепотом. – Такие изгибы, однажды увидев, мужчина не сможет забыть.

Пальцы Мейна поднялись вверх по ее рукам, но на этот раз его движения стали еще нежнее. Потом его руки нырнули в вырез ее ночной рубашки и принялись описывать там круги, пока он не потянул рубашку за вырез вниз.

Джози слабо вскрикнула, ощутив прохладной от вечернего воздуха кожей тепло его ладоней.

Одно движение – и рубашка упала к ее бедрам.

– Посмотри вниз! – приказал Мейн.

Джози опустила глаза. Руки Мейна кружили по ее груди, будто пытались открыть неизвестную землю.

Опустив глаза, Джози увидела свою грудь его глазами. Она вызывала чистое желание, ее холмы казались нежными и живыми, а соски приподнялись после того, как Мейн дотронулся до них.

Джози прикусила губу, чтобы не позволить своим бедрам рвануться ему навстречу, когда его руки снова заскользили вниз, отмечая свой путь на шелковистой коже, и под мгновенным движением его пальцев ночная рубашка сползла с бедер и упала к ее ногам. Его руки тут же пробежали по изгибам ее бедер и окружности ягодиц, а потом Джози внезапно поняла мужское желание глубже окунуться в эту мягкость.

– Скажи, – задыхаясь, пробормотала Джози. – Все эти женщины, все твои женщины... Они были стройными, очень стройными, поэтому ты влюбился...