Зеркало, зеркало - Бетси Фюрстенберг Страница 58

На Карло любое упоминание о леди Джейн действовало странным образом. Слыша ее имя, он неестественно напрягался. Вот и сегодня пальцы отца подрагивали, а губы нервно подергивались. Франческа догадалась, что он пытается заговорить.

Карло вцепился в ее руку, и Франческа поняла: он хочет, чтобы она склонилась над ним. Молодая женщина приблизила ухо к его губам, но так ничего и не разобрала.

Порывшись в сумочке, Франческа извлекла карандаш, вложила его в пальцы отца и подала ему листок бумаги.

— Папа, попробуй написать то, что хочешь сказать.

Карло вывел на бумаге какую-то загогулину, карандаш выпал из его пальцев, и он закрыл глаза. Франческа взглянула на листок — там была нацарапана заглавная буква «Д».

Убедившись, что отец уснул, Франческа отыскала Эдуарда Патинэ и показала ему листок.

— Вероятно, Карло хотел сообщить что-то об этой самой леди Джейн. Думаю, для него это важно. — Эдуард вернул ей листок. — Лучше пока не упоминать ее. Судя по всему, то, что хотел сказать ваш отец, очень его волнует. Карло нельзя сейчас тревожить.

Франческа кивнула, снова заметив ясный взгляд серых глаз Эдуарда.

— Тогда пойдемте, — сказал врач. — Я прячу тут еще одну прекрасную даму, ее палата чуть дальше по коридору. Я сделал, что мог, теперь она чувствует себя неплохо в физическом смысле, но ее нужно немного приободрить.

Эдуард распахнул перед Франческой дверь в отдельную палату. На кровати лежала привлекательная женщина лет сорока. Эдуард протянул пациентке руку:

— Ma chère Аполлония, позвольте представить: всемирно известный доктор Франческа Нордонья Хиллфорд, она же — веселая графиня из Италии.

Он, улыбаясь, взглянул на пациентку и обратился к Франческе:

— А это Аполлония де Тион, печальная герцогиня из Франции. Подойдите ближе, я прослежу, чтобы она вас не укусила.

Пациентка пренебрежительно махнула рукой, но Эдуард, не обращая на это внимания, подвел Франческу к кровати, покровительственно обнимая ее и словно защищая от опасности.

— Аполлония — настоящий кошмар для хирурга-косметолога. — Он очертил указательным пальцем контуры опущенных губ пациентки. — Вот, видите? Не стану утомлять вас медицинскими терминами, но на повседневном языке это называется постной физиономией. — Он отпустил Франческу и скрестил руки на груди. — К сожалению, случай неоперабельный. Поэтому я и решил вызвать вас на консультацию, доктор Хиллфорд. — Он похлопал Аполлонию по плечу. — Не падайте духом, герцогиня, помощь близка.

— Вы несносны, Эдуард. — Уголки губ пациентки чуть заметно поползли вверх. — И ужасно дорого берете, — добавила она. Задержав взгляд на Франческе, герцогиня перевела его на врача. — А к тому же ужасный ловелас.

— Да, — шутливо вздохнув, согласился врач.

— Ступайте, Эдуард. Мы с Франческой не отказались бы выпить чаю, если, конечно, вам удастся расшевелить ленивых медсестер.

— Ну, видите теперь, какая она свирепая? — усмехнулся Эдуард и шутливо предостерег: — Будьте начеку, ни за что не рискуйте. При малейшей угрозе насилия спасайтесь бегством! — Он наклонился и поцеловал Аполлонию в лоб. — Между прочим, у вас есть кое-что общее. У Франчески такой прекрасный сад, о котором говорят все в Лайфорд-Кэй. А Аполлония — ботаник, причем, пожалуй, самый знаменитый в Европе. — Он погрозил герцогине пальцем. — Я покидаю вас, Аполлония, но учтите: никакого нытья и жалоб! Франческе ни к чему выслушивать грустную историю о вашем неверном любовнике.

Врач вышел, оставив женщин вдвоем. Франческа присела возле кровати.

— Может, посоветуете мне что-нибудь насчет сада?

— О, я обожаю давать советы. Как обидно оказаться в Нассау и не иметь возможности поработать, а ведь я люблю тропическую растительность! Пожалуй, задержусь здесь немного дольше, восстановлю силы.

— Если так, вы обязательно должны зайти ко мне в гости. Я живу неподалеку от клиники.

Так, слово за слово, Франческа втянула женщину в беседу об особенностях садоводства в условиях острова. Увлекшись разговором на интересную ей тему, Аполлония, казалось, забыла о своих печалях, голос ее зазвучал живее. Она рассказала, как приезжала в Нассау много лет назад, и вскоре выяснилось, что она знала родителей Франчески.

— Меня не привлекала светская суета, я была тогда слишком занята научной карьерой. Однако вашу мать я помню, да и как можно ее забыть? Это была необыкновенная женщина — очаровательная, чистосердечная, по-американски прямая. Парижские газеты пестрели ее фотографиями, когда она возвращалась на континент. Кстати, я слышала о ней одну историю… кажется, лет пятнадцать назад… — Аполлония вдруг умолкла.

— Что за историю? — спросила Франческа.

— Нет, больше я ничего не помню, совсем ничего. Тогда вы были еще совсем ребенком, теперь это не важно. — Она махнула рукой. — Так что привело вас в клинику Эдуарда?

— Здесь лежит мой отец, у него был удар, но, надеюсь, он поправляется.

— О, бедняжка, мне очень жаль! Когда граф почувствует себя лучше, я его обязательно навещу. — Тут женщина снова погрузилась в уныние. — Он увидит, как я отвратительно постарела за эти годы…

— Чепуха! Вы прекрасно выглядите и сами это знаете, — бодро возразила Франческа. — Не напрашивайтесь на комплименты.

Герцогиня улыбнулась и в сердцах стукнула по подушке кулаком.

— Ненавижу это место! Тут мне ни минуты не дают насладиться жалостью к себе! Только соберешься поплакать, как откуда ни возьмись появляется добрая душа и принимается меня утешать. Просто ужас!

Франческа улыбнулась:

— Мой отец болеет уже очень долго. Я и сама не прочь, чтобы меня кто-то приободрил. Что ж, выбирайте любую тему, и мы поболтаем. Жизнеутверждающую тему.

Аполлония проворно села в кровати, потом доверительно наклонилась к Франческе:

— Давайте поговорим о мужчинах.

— Отлично. — Но при этом у Франчески так вытянулось лицо, что герцогиня расхохоталась.

— О Господи, дорогая…

Спустя час Франческа все еще слушала увлекательный, полный юмора рассказ Аполлонии о мужчинах в ее жизни.

— …неужели акробат? — воскликнула Франческа.

— Представьте себе, дорогая. Он был умопомрачительно красив. Не могу припомнить ни слова из того, что он говорил, но тело, какое тело!

Франческа придвинулась поближе, словно желая перенять у Аполлонии способность быстро залечивать сердечные раны. Сама она рассказывала новой знакомой мало — с энтузиазмом отозвалась о Майкле и лишь вскользь упомянула о романе с американцем в Венеции. Франческе не хотелось портить Аполлонии настроение исповедью о Джеке.

Позже Франческа еще раз ненадолго заглянула в палату к отцу. Увидев, что Карло крепко спит, она поцеловала его и отправилась домой, радуясь, что у нее появилась собеседница.