Бегущая против волны - Людмила Толмачева Страница 57

— Он очень любил ее. Когда она заболела, возил ее по курортам, но все было бесполезно — болезнь слишком далеко зашла. А через два года женился во второй раз. Но зря он это сделал. Молодая женщина польстилась на дом и деньги, а хозяйством не занималась, рожать тоже не хотела. Говорила, мол, поживем для себя, а уж потом детей заведем. А однажды он застал ее с любовником…

— Ты, Гелена, попридержи язык, — строго оборвал ее Вацлав. — Не наше это дело, поняла? Зачем Ирине об этом знать?

— А это тоже жизнь! — возмущенно всплеснула руками энергичная словачка. — Ее не укроешь в погребе. Пословицу-то не сейчас придумали: старого мужчину — для совета, молодого — для удовольствия.

— Да какой он старый? К тому же было это пять лет назад. Тогда он и вовсе в самом расцвете был. Просто не на ту напал.

— Вот-вот! Сейчас среди молодых сплошной расчет. Клянутся в любви, а сами за кошельком тянутся, — проворчала Гелена.

— И раньше такие люди были, — отмахнулся Вацлав. — Брак по расчету был, есть и будет. Это уж закон жизни.

— И то верно, — согласилась Гелена, подливая в стаканы пиво.

Ирине пришла в голову простая до смешного мысль: а ведь она тоже по расчету живет с Дубцом. Все атрибуты налицо — и большая разница в возрасте, и отсутствие любви, и тугой кошелек мужа, да ладно бы мужа, а то просто сожителя. Господи, до чего она докатилась! Содержанка, которую однажды возьмут за шиворот и выкинут как надоевшую игрушку.

Вацлав заметил, что Ирина погрустнела, и принял это на свой счет. Он многозначительно посмотрел на Гелену, мол, пора и честь знать, и вскоре они распрощались, пожелав гостье всяческих благ.

Она осталась совершенно одна — идеальная возможность поразмыслить о своей судьбе и смысле жизни. И в самом деле: в чем он, смысл ее жизни? Вкусно есть, мягко спать, красиво одеваться? Только и всего? Нет же! Чушь! Это никогда не было главным для нее. Гораздо важнее и ценнее для нее внутренний мир, который и есть душа — самая главная субстанция в человеке. Так что же она наделала — продала душу дьяволу? Господи, прости ее, грешную! Нет! Ее обманули. Она доверилась человеку недостойному, непорядочному, приняв его ухищрения за чистые помыслы и чувства. Но, разочаровавшись, поняв, что рядом с ней совсем не тот, кого нарисовало ее воображение, она должна была порвать эту связь раз и навсегда. Вместо этого она едет с ним за границу, вновь принимает дорогие подарки, ест с его руки и, самое страшное, развращает этим свою взрослеющую дочь. Да-да! Именно так! Надо, черт возьми, называть вещи своими именами.

Ирина вошла в дом. Мертвая тишина огромных комнат подействовала удручающе. Она оглядела гостиную, в которой находилась, машинально подошла к бару, взяла первую попавшуюся бутылку, налила в бокал из богемского стекла приличную порцию вина и залпом выпила. Через минуту почувствовала, что опьянела. Захотелось покружиться на этом блестящем паркете. Жаль, что нет музыки. Тогда она сама будет что-нибудь напевать. Та-та-та, та-та-та, та-та-та-та! И снова! Та-та-та…

Она кружилась легко, плавно, изящно, как и подобает в вальсе. Ей вспомнилась придуманная в Турции скороговорка. Вышколенная школьница… А дальше? Вышколенная школьница… Ах ты… Забыла.

Тогда надо придумать новую. К примеру: вышколила школьницу школа из села… Хм! А потом? Вольная невольница… Нет, не так. Бывшая невольница… Вот именно! Теперь она — бывшая невольница. Хватит плыть по воле волн и жить по чужой указке! Бывшая невольница волю избрала. А что, классно получилось! А ну-ка, целиком:

Вышколила школьницу школа из села,

Бывшая невольница волю избрала.

У нее закружилась голова. Надо прилечь. Вот сюда, на диван. Ах, какой кайф! Какое блаженство. Она устала. До чертиков. Немного поспать и все будет о'кей… Вот так… Все будет… все… бу…

Ей приснилась деревенская изба, в окне которой бились шмели. Они, должно быть, случайно залетели внутрь, но обратной дороги, кроме как бездарно стучаться головами в стекло, не видели. Глупые насекомые громко гудели, смачно шмякались в мутное стекло, на секунду умолкали и вновь начинали неистово жужжать прямо над ее ухом. Она проснулась от желания выпустить шмелей на волю.

В комнате было темно. Большое окно было зашторено, но сквозь тяжелый шелк проникал свет фонаря. Сколько она спала? Ирина потянулась и заметила, что укрыта пледом. Значит, она проспала все на свете и даже не слышала возвращения мужчин и Алены. Надо бы пойти умыться и лечь в спальне. До нее долетели приглушенные звуки мужских голосов. Они напоминали пчелиное жужжание. Вот откуда взялись эти шмели!

Ирина встала, потягиваясь и зевая, вышла из гостиной. В холле голоса стали громче и отчетливее. Ирина невольно прислушалась. Говорили в кабинете, дверь которого была приоткрыта.

— Здесь задействовано Министерство экономики, имей это в виду, — говорил Иван. — Да и компания-заказчик весьма солидная. Восемьдесят миллионов евро годового дохода — это тебе о чем-нибудь говорит?

— Ладно, не пугай. И у меня не шарашкина контора. Все будет в ажуре. Сумма отката тебе тоже о многом должна сказать. Столько я не платил даже нашим ненасытным чиновникам из министерства. А уж они в процентах не стесняются.

— Ладно. Надеюсь ни в качестве, ни в сроках ты не подведешь…

— Я что, враг сам себе?

— Но поставки оборудования — лишь часть наших интересов в России. То, о чем мы говорили при первой встрече, я имею в виду продвижение российской продукции на общий рынок, остается в силе.

— На основе сертификации в Словакии?

— Да. Это один из путей, пока не очень освоенный, поэтому есть где развернуться. Оперативный простор в нашем полном распоряжении. Я сейчас заканчиваю разработку перечня видов промышленной продукции, которую мы готовы сертифицировать. Можно учесть и твои интересы.

— Прекрасно. О твоих интересах я тоже позабочусь, можешь не сомневаться.

— Это само собой. Выпьем?

— Можно.

Ирина и сама не знала, для чего стоит в темном холле и слушает мужской разговор, не имеющий к ней никакого отношения. Обычное женское любопытство. Но едва она сделала несколько шагов в сторону ванной комнаты, как услышала слегка взволнованный голос Ивана:

— Сергей, а почему у Ирины не твоя фамилия? Вы не женаты?

— У нас гражданский брак. Как говорится, руки не доходят до загса, вернее, ноги. А для чего ты спрашиваешь?

— Так. Простое любопытство. Нет, вру. Давай начистоту?

— Что ж. Давай.

— Ведь ты не любишь ее.

— Кто тебе сказал?

— Я сам вижу. С любимой женщиной так не обращаются.

— Хм, в проницательности тебе не откажешь. — После паузы он продолжил: — В начале нашего знакомства мне показалось, что она и есть женщина моей мечты, та, которую ждал всю жизнь. Но… Понимаешь, слишком разные мы с ней. И по характеру, и по темпераменту. Снежной королевой ее, конечно, не назовешь, но все же она — истинное дитя наших северных широт. Есть хорошее выражение, комментировать которое не надо: вещь в себе. Это как раз о ней. Порой невозможно понять, что прячется за ее отвлеченным взглядом, о чем она думает, в каких облаках витает. Нет, мне больше нравятся земные женщины, с огоньком. Чтобы искры высекала своими каблучками. А ведь ты не из праздного любопытства спросил. Я прав?