Модистка королевы - Катрин Гюннек Страница 54

Стало очевидно, что я больше не являюсь великой жрицей моды в своей стране. Но все еще существовала заграница… Она оставалась мне верна. Конечно, если не принимать во внимание корсиканца и его бесконечные войны. Все стало вдруг невозможным. Оставалось относить каждый день один или два алмаза, колье или браслет в Пале-Рояль. Все, что не успела отобрать у меня Революция, отобрала Империя, все до последней бусинки.

Скоро исполнится семь лет, как Луи-Николя ведет бутик.

Я одинаково люблю всех детей, не выделяя кого-то одного, но юность Филиппа и болезнь Клода-Шарлеманя отдалила их от магазина.

«Бертен: белье и платья» — возвещает сегодня вывеска «Великого Могола». У меня всегда там была квартира, но сейчас я больше не возвращаюсь на улицу Ришелье. Мне нравится называть ее Ришелье. Ей вернули прежнее имя. Жизнь идет по кругу…

Каждый новый день больше не несет в себе сюрпризов. Я не скучаю, я жду. Я нахожу удовольствие в тишине, нарушаемой лишь изредка криком детей: Мария-Анна, Мария-Марта, Мария-Евгения, Александр-Луи, Пьер-Эдуард, Луи-Август, моя дорогая Туанетта… Я счастлива, что одна из моих племянниц назвала дочь в честь королевы. У меня еще есть мои маленькие радости. Имя, визит, письмо от Дюплуа. Посылка из Мен-Валери с критмумом и уксусом, к которым я питаю слабость. Мой маленький грешок.

Годы промчались с быстротой молнии, и мое время подходит, я знаю.

Я попыталась рассказать самое основное. Всего сказать я не смогла бы никогда.

У меня были свои достоинства и недостатки, я была всего лишь женщиной, как все, у кого жизнь сложилась иначе, чем у других. Я одевала королев и принцесс, я придумывала новые туалеты, я была бедной, богатой, разоренной, я любила и была любима. Я познала успех, ненависть и забвение. По правде говоря, я никогда не успокаивалась, никогда не делала передышки, надеюсь, что не сделаю этого и там, куда скоро отправлюсь. Вечный покой — это же ад! Я всегда была торнадо, скалой, вулканом. Работа и вдохновение делали меня счастливой. Надеюсь, на небесах найдется пара ангелов, которым нужна будет моя помощь! Я одевала людей здесь, на земле, и буду одевать ангелов на небесах!

Я уйду почти без всякого сожаления.

Только одно терзает меня. Я увлекла королеву в бездну… вот уже двадцать лет эта мысль не дает мне покоя, но я не хотела ничего плохого, клянусь. Вскоре я, представ перед высшим судом, должна буду объяснить это, и я без страха полагаюсь на милость Божию, поскольку Он знает, что таится в глубине моего сердца.

Все считают, что я горжусь своей прежней славой и неплохо устроенной жизнью. Я слышу их милые разговоры, все еще иногда льстивые. Если бы они только знали… Я, «костюмерша», министр юбок, бич страны в обличии женщины, унесу свое горе с собой, и все скажут, что я прожила великую жизнь, что я была преданной и верной. И все это будет правдой, только они забудут самое основное, поскольку самые глубокие раны никому не показывают.

Думайте обо мне, когда будете проходить по улице дю Бор де Ло. Не приходите на кладбище Сен-Медар, я не останусь там надолго. Я была всегда слишком живой, чтобы упокоиться навеки, смерть не означает для меня конец, все продолжается, и я буду по-прежнему рядом. Я буду часто возвращаться.

Я буду возвращаться, пока здесь будет оставаться хотя бы один из тех, кого я люблю. И даже когда вы все присоединитесь ко мне, я не перестану возвращаться. Я слишком люблю этот дом и эту набережную.

Уже светает.

Я открываю глаза, чтобы взглянуть на свой последний рассвет. Мой сын… Пусть еще хотя бы раз его сильная и нежная рука коснется моей.

Я уйду прямо сейчас, но только из твоих глаз, Филипп. Ты подумаешь, что я умерла в этом глубоком сером кресле лицом к открытому окну, но я всего лишь улечу в туманный рассвет, растворюсь в мягком воздухе раннего утра. Наконец-то освобожденная, счастливая, я примкну к тем, кто зовет меня, с кем я страстно желаю соединиться.

Когда тебе будет грустно, приходи сюда. В эту комнату, к этому окну. Пусть ветер ласкает твое лицо.

Я остаюсь с вами. Туанетта тебе это объяснит.