Вкус греха. Долгое прощание - Ксения Васильева Страница 52

— Ну скажи, разве я не права? Многого хочу? Совсем нет. Аты сможешь заняться Анечкой, там ты действительно нужна.

Вот это она сказала зря, потому что Леля закрыла лицо руками, заплакав, и сквозь слезы пробормотала:

— Я не нужна… И никогда не была нужна!

Она хотела еще что-то добавить, но вдруг выражение лица у нее изменилось, оно стало непроницаемым, она утерла слезы и сказала: прости… Сейчас я приведу Митечку. Котенка заберете? Мне он не мешает, но боюсь…

— Конечно заберем, — прервала ее Вера, — Ми-течка его обожает, я знаю.

Леля, выходя из комнаты, обернулась и произнесла: — Все же ты очень жестокий человек, Вера. — И чтобы та не успела ответить, Леля быстро вышла.

У Веры было немало возражений, которые бы забили Лелины эмоциональные всплески, но она и так уже много сказала, и не стоит бередить еще и еще Лелину рану, потому что, как там ни говори, Митечка — пристанище для ее одинокого сердца, наперекор всему, жаждущего любви.

Но что же делать Вере? Оставить Митю и лишиться сына? Вера встала, чтобы сразу же уйти с Митечкой, — невозможно продолжать мусолить этот решенный вопрос.

Рита, Раиса Артемовна и Анечка уже как два года жили в новой квартире, в новом доме. Их развалюху снесли, а на ее месте поставили летнее кафе.

Квартиру они получили почти рядом, в только что построенной многоэтажке, — большую по сравнению с прежней.

Конечно, такого бы им никогда не видать, предлагали-то переезд в Бескудниково, в пятиэтажку, за выездом. Но хорошо, что Риточка поработала в Алжире, и были у нее денежки. Пришлось раскошелиться на парня из комиссии и еще выдать ему натурой. Вот тогда и появилась эта отличная квартира! А уж обставлена она у них!.. Опять же все Риточка. Был у нее в то время постоянный любовник — инженер на мебельной фабрике, он-то и устроил им все в полцены. В то время он на Ритке чуть не женился, но прознал, увидел, какая она психованная, да еще и попивать стала часто, и ушел чуть не со слезами…

Вот так и оказалась у них шикарная квартира. Жаль, что скоро Андрюша исчез с горизонта, Ритка как-то по откровенности сообщила, что он женился. А сама она устроилась сменным администратором в ближайшее кафе. Деньги неплохие, и работа не пыльная.

Аня росла красавицей. Вся в папашу, но лучше. Особенными у нее были глаза — зеленые, с черными ресницами, и волосы — каштановые с золотом, а густющие! на троих хватит. И высокая она, Анечка, стройненькая. Анечка — молчунья, не знаешь, что и думает. Мать никогда не пожалеет, не поцелует, а бабку ни во что не ставит. Да и к Елене той Николаевне не больно ласкова — так, улыбнется, спасибо скажет, ну на вопросы ответит — как учится, чего хочет… Училась Анечка средне, но не совсем плохо, никто от нее и не требовал большего, подружек не заводила.

Одна и одна все время. Уйдет в комнату и сидит там. А что делает — неизвестно. Думала Раиса и о Рите… Нехороша такая жизнь для ребенка. Что она видит? Бесконечных ухажеров матери? Ритку жалко, да ведь Аня-то ничего такого не понимает. Виноват во всем этот поганец Митька. Надо же, такой из себя ничто, а Ритка все по нем сохнет и пьет с того… И что с Аней-то делать? Волчонком она растет, никакой теплоты в лице, всегда как тучка ходит…

Аня смотрела в окно. Там у них, кроме старого дерева, перед окном ничего видно не было, а здесь — простор, десятый этаж… И увидела, как остановилось такси и из него вышла женщина в красивом пальто с серебристой большой лисой. Елена Николаевна, тетя ее родного отца.

Аня плохо относилась к ней, не любила она Елену за то, что этот Митька, Анин отец, был ей племянником, за то, что она богатая, за то, что вечно с Аней сюсюкает, будто ей три года как было, так и осталось. И еще эта Елена хотела, чтобы Аня любила Митьку. Она все время его хорошо вспоминает и говорит — врет! — вот это, мол, тебе от папы… Аню зло на это берет.

Елена Николаевна, как всегда, вошла с улыбкой, нагруженная пакетами, расцеловалась с Раисой.

Аня вежливо поздоровалась, по ее личику ничего нельзя было прочесть. Леля в который раз подумала, какая девочка все же странная, замкнутая…

Она подошла к Ане, поцеловала ее и стала вынимать из пакетов подарки. Чего там только не было! И мандарины, и конфеты и дефицитная икра, рыба разных копчений… И книжки, и платье, расшитое цветами, полудлинное с широкой юбкой.

Аня зарделась от радости и прошептала, — «спасибо», но выражение лица ее мало изменилось — осталось хмуроватым и неподвижным.

Раиса заметила этот Анечкин взгляд и засуетилась еще больше.

— Сейчас на стол соберу, посидим… — и унеслась на кухню. Ей Леля подарила халат домашний, атласный, в цветах, — красивый! А Рите — французские духи.

— А Риточка приболела, — как-то быстро, не глядя на Лелю, сказала Раиса, явно не желая развивать тему.

Сели за стол, и Елена Николаевна, как всегда, стала расспрашивала Аню о школе, подругах, что она читает, что ей нравится…

Девочка отвечала безлико: школа нравится, подруги хорошие, книжки читает…

Леля и до этого была убеждена, что в школе Ане не нравится, скучно, что подруг нет, а что ей нравится, — она не знает и не понимает.

Но девочка эта точно знает, что НЕ НРАВИТСЯ…

И среди нелюбимых «предметов» — ее отец.

Трофим Глебович заехал к дочери. Был он мрачен как зимняя туча. То ли злился, то ли очень расстраивался и стал пить водку. Митю в компанию не пригласил, Нэлю спросил: «Хочешь?» Она отказалась, хотела было попенять отцу, что не предложил Мите, но передумала, — уж очень строг был папа.

Потому что, уходя, завтра смотрите «Новости» с утра. А Митька пусть пока повременит с архивом…

Нэля не знала, огорчаться или радоваться. С одной стороны отец как бы намекнул на что-то важное, что скажут по телевидению, а сам — мрачный… А с другой стороны, — сказал, чтобы Митя временил с архивом… Может, отец ему место нашел? — не захотел все-таки, чтобы зять сидел черт знает где…

Нэля ломала голову, но ни до чего не додумалась.

А утром в Москве появились танки, и по телевидению объявили, что создано ГКЧП.

Нэля расстроилась. Не столько из-за того, что власть в стране опять меняется, сколько из-за того, что поняла истинную причину мрачного отцовского настроения.

Ничего он теперь для ее Митьки не сделает. Отца наверняка отправят на пенсию. И что теперь им делать?! В Киев, к маме?

Она так привыкла, что отец рядом, что всегда можно на него опереться… На Митю опереться невозможно — рухнет, а за ним и она, и дети, совсем они еще маленькие!

Нэля заплакала.

Но отца ни завтра, ни послезавтра, ни позже — не выгнали. И с властью все утряслось, будто и не было танков на улицах Москвы. Отец продолжал работать и заметно повеселел.

Архив, куда определили Митю, представлял собой часть подвального помещения. Здесь весь рабочий день горел свет, а зимой и осенью и прохладным летом стояли включенными электрообогреватели.