Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс Страница 50

– Но я был рядом, и мы… мы помнили друг о друге.

– Вы выразились очень… деликатно. – Синда обрадовалась, что он не сделал вывода, к которому она невольно пришла сама: если одни его поцелуи и близость вдохновляют ее рисовать во сне, то к чему же приведут их более затаенные желания?

Он бросил на нее заинтригованный взгляд.

– Это рискованное признание. Надеюсь, вы не станете делать его другим мужчинам.

– А я не знаю, подействует ли это с другими мужчинами и даже с вами.

Он кивнул и внезапно поднялся:

– Ну, пора ехать!

Поверил ли он ей или просто старался ее немного развлечь? Что он будет делать теперь? Если он поверит, что ей неизвестно местонахождение его кузена, то, может, отпустит ее? Нет, слишком поздно. Теперь, когда Трев понял, что остается хоть один шанс из тысячи, что ее рисунки могут привести его к кузену, он не даст ей уйти. В первый раз Синда позволила себе всерьез задуматься, жив ли его кузен и есть ли у нее ключ, который поможет его отыскать.

Помогая Тревельяну собираться, Синда не могла отделаться от ощущения, что на самом деле в ее подсознании кроется что-то важное. Рисунки были бессмысленными для нее, но не для Трева. Он действительно верил, что его кузен мог выжить после Крушения яхты, основываясь на том, что его тело не найдено и что он был превосходным пловцом.

И ее рисунки только еще больше убеждали его в этом и давали надежду найти его. Если они найдут виконта, Черити с матерью благополучно останутся в Уиллоузе, а у еще не родившегося младенца будет отец. И граф не сможет упрятать Тревельяна в тюрьму по ложному обвинению в убийстве.

Она посмотрела на Трева, который забирался на скамейку кучера, раздумывая, сесть ли рядом с ним или остаться в фургоне. Он признался, что думал о ней, точно так же, как она – о нем. Но это было больше, чем просто мысли.

Сердце Синды дрогнуло, когда она осознала, что влюбилась в этого отчаянного человека, которого может унести от нее прихотливое течение. Лучше вернуться к своей прежней жизни, чем страдать от привязанности, которой не суждено быть встреченной взаимностью.

Но если есть хоть малейшая возможность, что благодаря ее рисункам он сможет найти своего кузена, она не посмеет лишить его этой последней надежды.

Трев остановил фургон в рощице рядом с утесом, не доезжая Брайтона. Во времена юности он довольно часто приезжал в эту прибрежную деревушку, так что хорошо ориентировался в окрестностях. За два десятка лет пролив еще глубже врезался в береговую линию. Когда-то неподалеку стоял маленький коттедж, который, вероятно, смыло в море во время одного из многочисленных штормов.

Теперь, когда Трев оказался совсем рядом с гаванью, где, возможно, его ждал корабль, он не стал тратить время на восхищение открывшимся видом, а внимательно всматривался в простирающиеся внизу поля в поисках солдат. Их не было видно, но они вполне могли поджидать его в самой деревне, а въехать в нее открыто значило привлечь к себе внимание.

В прошлый раз он так и сделал, но вряд ли его спутница одобрит подобную смелость. Трев искоса посмотрел на леди Люсинду, которая что-то набрасывала в альбоме. После того как днем она немного поспала, она решила ехать с ним наверху. Если она и нарисовала что-то во сне, то не показала ему, а он не хотел ее беспокоить. Должно быть, она очень измучена, если по ночам не отдыхает как следует. Наконец Синда заметила, что они остановились, и отложила карандаш.

– Мы приехали, – констатировала она.

– Да, до Брайтона уже недалеко.

– Но вы боитесь везти меня в город и так же опасаетесь оставить меня одну, – после некоторого размышления заметила девушка.

Он сделал кислую мину.

– Вы очень точно все изложили.

– Вам поможет, если я пообещаю, что не убегу?

– Одинокой женщине грозит слишком много опасностей, я не решаюсь оставить вас здесь. – Трев устремил взгляд на горизонт, зная, что море лежит совсем рядом, за ближайшим холмом. Насколько бы было все проще, если бы ему приходилось думать только о своем корабле.

– А цыгане часто занимаются лужением посуды, правда? Может, вам прямо поехать в деревню, изображая из себя лудильщика? Тогда вы сможете останавливаться где угодно и спокойно расспрашивать жителей о своем кузене.

– Да, пожалуй, но это тоже рискованно. Меня там знают, и, несмотря на одежду, мне будет трудно скрыть свою приметную физиономию.

– А вы обвяжите голову шарфом, как это сделал ваш кузен на моем рисунке. Эта борода скрывает ваш шрам и делает вас настоящим цыганом. А я посижу в фургоне. Если вы будете действовать быстро, то успеете навести справки.

– Мне нужно только добраться до берега, чтобы узнать, здесь ли «Подружка пирата». А вот попасть на нее будет труднее.

Спрыгнув на землю, Трев помог Синде перебраться в фургон, нашел в мешке с одеждой пестрый шарф и обвязал им голову.

– Дорога очень неровная. Вам не будет больно?

– Нашли время спрашивать, – язвительно ответила она, усаживаясь на тюфяк.

– Да уж, джентльменом мне не бывать! – с шутливым отчаянием произнес Трев. – Но отсутствие должного воспитания имеет свои преимущества! – Он быстро поцеловал Люсинду в макушку, от которой благоухало сиренью, и тут же отступил, улыбнувшись в ответ на ее удивленный взгляд. – Это я в знак благодарности за ваше терпение и выносливость. Обещаю, что, как только смогу, сразу освобожу вас от своих проблем!

Он вернулся к лошадям, испытывая облегчение. В какой-то момент он ей поверил, действительно поверил. Да и после вчерашнего рассказа леди Люсинды трудно было дальше сомневаться в ее невиновности.

Трев действительно за многое был ей благодарен. Она не сбежала от него, не позвала на помощь солдат даже тогда, когда он с ней грубо обошелся; давала ему умные советы и приходила на помощь, когда он этого не ждал. Испытывая к ней симпатию и влечение, Трев не хотел верить, что она была заодно с его дедом.

Цветы и комплименты, вспомнил он. Нужно дать ей и то, и другое. Чем еще мог он отблагодарить ее за неоценимую помощь?

Трев направил пестро раскрашенный фургон по проселочной дороге, предпочтя ей основную. Приблизившись к деревне, он заметил в ней еще больше изменений по вине близко лежащего моря. Вместе с частью берега оно смыло и хижины. Он уже знал, что таверна, в которой он обычно останавливался с Джорджем и его друзьями рыбаками, давно превратилась в груду камней.

Он направил лошадей вверх на холм к гостинице, где в последний раз нашел Джорджа. Высокие узкие дома, выстроившиеся вдоль улицы, закрывали вид на гавань, так что он не мог разглядеть, здесь ли его корабль.

Трев въехал через задние ворота во двор конюшни таверны «Черный лев» и привязал лошадей позади уборной. Ярко раскрашенный фургон запылился и покрылся шлепками жидкой грязи, так что выглядел пустым и заброшенным. Он просунул голову в дверцу, чтобы посмотреть, как там его пассажирка.